| рансформации и игровому переосмыслению подвергаются также стереотипы массового сознания. Фраза "наши, как и полагается, в тельняшках" может родить у зрителя целый поток образов: тут и поговорка "нас мало, но мы в тельняшках", и знакомый многим образ русского мужчины в трико и тельняшке, не всегда трезвого. Все это делает новость более зримой, более выпуклой. Человек не просто видит в кадре незнакомого мужчину, а может вспомнить своих знакомых, носящих этот вид одежды. Таким образом, запускается механизм ассоциаций, преодолевается инерция мышления.Другим приемом, позволяющим "оживить" сюжет, является вставка в сюжет дополнительных видеоматериалов. Это могут быть кадры из любительских фильмов (например, "Фреска борьбы" и "Националист" в сюжете о покушении на Чубайса; "Вертел" в зарисовке из бара). Особенно часто используются фрагменты художественных фильмов и музыкальных клипов. Такие вставки позволяют зрителю расслабиться, отдохнуть от надоевшей политической или идеологической риторики. Надо заметить, что существует опасность того, что рекреативная функция, традиционно свойственная журналистике, в данном случае может вытеснить все остальные. В мировой практике такие случаи нередки, что позволяет критикам инфотейнмента иронически характеризовать подобные сюжеты как "счастливые новости" (happy news) или "макулатура" (trash TV).На наш взгляд, использование фрагментов фильмов и клипов является средством создания нужного эмоционального настроя. В этом плане пример их применения в "Неделе" является показательным. Здесь нет "картинки" ради "картинки", весь визуальный ряд работает на основную идею.Приведем пример. В любительском фильме "Вертел" ("Неделя", 22.05.2005) показаны "подвиги" разгоряченных посетителей бара, в качестве музыкального сопровождения используется песня "Russian vodka". Кадры, безусловно, интересные, но самостоятельного значения не имеющие. После кадров "Вертела" идет проповедь священника о том, как человек "искажает истинный облик". Такое столкновение очевидно выходит за границы рекреативной функции, выполняя воспитательную функцию.Важную роль в "Неделе" играет деталь. Жители домов, расположенных рядом со зданием суда, в котором выносили приговор Ходорковскому, ходят за хлебом с паспортом. Иначе не пропустят. Эта деталь, с одной стороны, служит для привлечения внимания зрителя, с другой, выполняет воспитательную функцию: показывает, как политика (а журналисты постоянно намекают на политический характер процесса по делу Ходорковского) вторгается в жизнь обычного человека. Не бывает такого, что политика отдельно, люди отдельно, как бы утверждает сюжет.Удачно подмеченная деталь рождает яркие образы: "…больше всего они известны как дети-индиго. Это название придумали в Америке, где впервые обратили внимание, что у них очень необычный цвет ауры - как фирменные американские джинсы".Журналисты при этом ограничиваются минимумом оценок - образы убедительнее, чем прямые оценки: "Дорога как запал, вставленный в сердце республики, а кольцо чеки у чеченских сепаратистов. Такая версия внешнего врага чрезвычайно удобна для дагестанского руководства".Огромную роль играют детали при создании иронического эффекта. "9 мая. Красная площадь. "Друг Владимир" говорит приветственную речь, высокие гости читают текст перевода. Не хочет читать только американский лидер". Снова не важная, но яркая деталь, цепляющая внимание зрителя. Большую роль играет видеоряд, который говорит не меньше, чем слова. На экране зритель видит президента США, листающего текст перевода, как будто бы в поисках картинок. Ироническое отношение гарантировано.Разновидностью деталей являются излишние, на первый взгляд, подробности. В следующем примере через этот прием зритель знакомится с культурой Израиля, расширяет свой кругозор: "Перечислить все, чем кормили Владимира Путина в Израиле во время многочисленных обедов и ужинов, невозможно. Гораздо проще сказать, чего Путину не дали. Во время… еврейской Пасхи категорически запрещено есть хлеб… Евреям нельзя есть хлеб, потому что в нем есть дрожжи. Сети быстрого питания отказались даже от кошерных биг-магов, а сэндвичи теперь делают из булок, приготовленных на муке и воде".Избыточность малозначительных деталей, во-первых, позволяет ускорить темп речи, что уже создает эффект легкости информации, а во-вторых, создает дополнительный эффект присутствия "Мимо высокого забора, во двор, дальше к старому дому, еще дореволюционной постройке. Утро, здесь пока еще тихо. Вечером будет по-другому: гости, стол, слова за Победу". Несмотря на то, что тот же дореволюционный дом показан в кадре, упомянуть о нем в тексте далеко нелишне - домохозяйки, например, часто не смотрят телевизор, а слушают его, как радио. (Это, кстати, тоже одно из влияний массовой культуры).Мозаичность повествования отчасти преодолевается за счет повтора однокоренных слов. "С Назралиевым - в каменный век. Время собирать камни для него давно пришло. Камни стали и его домашней коллекцией, и одной из форм психологической работы с пациентами. Здесь их заговаривают, символически вгоняя в камень свой груз проблем. Затем их торжественно относят на святую гору Таштар-Ата, где уже насыпан курган. Теми, у кого тоже был роман с камнем… Политические заговоры еще только начинаются. Кашпировский киргизской политики выходит на предвыборную тропу [показывается Назралиев, поднимающийся по лестнице], пытается сформулировать концепции развития". В данном примере объединяющим является образ камня, созданный цепочкой слов - "каменный", "собирать камни", "камни", "роман с камнем". С образом камня ассоциативно связан образ "заговора", двусмысленное толкование которого (как колдовство и политическое действие), кстати, служит для активизации ассоциативного мышления зрителя.Освещение высокой политики через изображение жизни "обычных" людей. Работники "Недели" вслед за программой Л. Парфенова "Намедни" отказываются от деления тем на политические, экономические, социально-бытовые. Например, репортаж о визите Путина в Израиль начинается так: "В скромной квартире в отдаленном районе Тель-Авива сегодня праздник. К приезду Владимира Путина Нина Моисеевна Юдицкая обновила гардероб… Более тридцати лет назад Нина Моисеевна была классной руководительницей Владимира Владимировича…". Далее нить повествования протягивается от Нины Моисеевны к другим репатриантам из России: "Бар "Путин" появился в Иерусалиме еще в 99-ом году, когда Владимир Владимирович только стал премьер-министром. Говорят, на того поставили. Репатрианты из России здесь гуляют каждую ночь…". Захватив внимание зрителя, журналист ведет его за собой, постепенно раскручивая клубок проблем, связывая, в конце концов, отдельные детали со словами из речи Путина.Рассмотрим один из сюжетов о политической обстановке в Белоруссии. "Предвыборный забег начался", претенденты "пробуют лыжню". Тут в кадре появляется журналист на роликовых лыжах. Мы рассматриваем этот прием как способ визуализации проблемы. Он усиливается заключительным кадром сюжета - крупно показана табличка "Финиш". Зрителя подводят к выводу, что это символический намек, например, на стагнацию в развитии белорусского общества. Таким образом, с помощью визуализации проблемы журналист вовлекает зрителя в интеллектуальную игру "домысливания", которая по своей природе напоминает загадки, т.е. опирается на бессознательный опыт человеческой культуры.Другой пример: "В эпоху, когда официально было принято считать, что у нас секса нет, неофициальная точка зрения была иной. Настолько, что Памятник высоким достижениям в народе назвали просто "Мечта импотента" [вначале камера повернута на угол 90 градусов, потом постепенно возвращается в нормальное положение - таким образом в игровой форме изображается процесс эрекции].Сущность языковой игры состоит в трансформации устойчивых словосочетаний, пословиц, афоризмов. Приведем примеры: "Взрывной патриотизм" (аналогия "квасной патриотизм"), "оборотни в пеленках" (ср.: "оборотни в погонах"), "виагропромышленный комплекс России" ("агропромышленный комплекс"), "врача избирали?" ("врача вызывали?"), "питие определяет сознание", "олигархом можешь ты не быть…", "Легендарный БГ - что хотел знать Кремль про рок в своем отечестве", "майские чтения" (о вынесении приговора по делу Ходорковского).Каламбур - частный случай языковой игры: "в Ферганской долине многие не скрывают, что не любят Ислама Каримова. Здесь в почете совсем другой ислам - здесь сильные религиозные традиции", "В селе Солнечное Хасавюртовского района погода пасмурная. Осадки здесь такие: автоматные гильзы и осколки от подствольных гранат. Местные жители собирают их сотнями".Понимая языковые уловки журналиста, зритель тоже оказывается причастным к этой игре. Этот эффект, возможно, имеет что-то родственное с переживаниями спортивного болельщика, когда зритель восторгается возможностями человеческого тела. В подобных случаях он восторгается остроумием корреспондента."Времена" ("Первый канал") Информационно-аналитическая программа "Времена" с Владимиром Познером выходят в эфир каждое воскресенье в 18.00 (по московскому времени) на "Первом канале". Программа построена на полилоге, обсуждении проблемы большим числом людей, что привносит в нее черты ток-шоу. Одно это уже придает программе элементы развлекательности, так как общение в прямом эфире предоставляет ведущему большие игровые возможности. Приведем пример."Ведущий: Подождите. Был один замечательный вопрос, это был пример экзамена вот этого: "У кого из героев романа "Война и мир" треугольный подбородок?" Кстати, вы знаете, у кого? Виктор Садовничий: Нет, я не знаю.Ведущий: Не поступили".Но темы, которые поднимает Познер, далеки от тех, которые обсуждаются в передачах формата ток-шоу. Готовящиеся реформы, коррупция, современные международные отношения России - все это, безусловно, важные проблемы, но они могут не затронуть умы публики в условиях огромного информационного потока, перегруженности сознания современного человека (а в России эти явления еще и усугубляются деполитизацией значительной части населения).Сам Владимир Познер так сформулировал задачу программы: "Сегодня, когда я ехал на работу, я ехал на такси, и водитель спросил меня: вы тоже подвираете, как все, или правду говорите? Я сказал, что я стараюсь говорить правду, вообще стараюсь делать так, чтобы вы, вот зритель понимал, что происходит вокруг".Имидж ведущего вариативен и зависит от обсуждаемой темы и статуса приглашенных гостей: в одной программе он может носить строгий костюм, в другой - джинсовую рубашку.Познер часто задает вопросы от лица обывателя, при этом его речь со стороны выглядит подчеркнуто спонтанной, "неприглаженной". "Вот, все-таки, интересное дело. Я отслужил в армии, я ищу работу, очевидно. Мне предлагают за 3800 быть милиционером. Я себе думаю: "3800 маловато, пойду в таксисты". Это же не то, что их связывают по рукам и ногам, и вот будешь получать 3800. Это я слышу уже много лет - им слишком мало платят. А я не верю, что если платить непорядочному, нечестному, склонному к преступлению человеку больше денег, он вдруг станет хорошим. Я в это не верю совершенно".Этот прием, с одной стороны, несколько упрощает ситуацию, сводит проблему к единичному примеру, с другой, за счет разговорности языка достигается легкость подачи информации, и как результат, человек не выключает телевизор только потому, что не сразу понимает сути явлений, о которых рассказывает ведущий.Оживляет "Времена" и "свежая голова", играющая в программе роль неспециалиста, "человека с улицы". Введение такого человека тоже приближает проблему к конкретному зрителю. Во-первых, в качестве "свежей головы" выступают известные в обществе люди, чья позиция может быть интересна определенному кругу аудитории - например, поклонникам того или иного актера, режиссера, певца. Во-вторых, так как "свежая голова" не является специалистом в обсуждаемом предмете, то, как правило, ее позиция доступна для понимания абсолютному большинству зрительской аудитории ("свежая голова" не использует специальные термины, какие-то малоизвестные факты). Создается эффект присутствия "представителя народа" в программе."Временам" также свойственна интрига: в начале программы ставятся очень острые вопросы, привлекающие внимание зрителя. Если проводить аналогии с газетой, то эти вопросы выполняют в определенной степени функции газетного заголовка - так же аккумулируют содержание последующей беседы, так же выполняет экспрессивную функцию (этот прием мы отмечали и в программе "Неделя"). "Вот в связи с этими событиями возникают вопросы: а благодаря кому победил в этой войне Советский Союз? Благодаря Сталину или, образно говоря, благодаря Василию Теркину, то есть русскому солдату? Благодаря мудрому руководству коммунистической партии или благодаря неслыханному героизму народа? Знаем ли мы, спустя 60 лет правду о войне? Готово ли общество к этой правде? Вообще нужна ли нам, правда?" ("Времена" от 03.04.2005) При этом позиция Познера остается неясной для телезрителя до самого конца программы. Зритель поставлен в такие условия игры, когда ему не дают готовых ответов, у него "отбирают" даже такой ориентир, как авторитет ведущего. Эта неопределенность побуждает зрителя искать мнение ведущего за характером и содержанием вопросов.Подобное предугадывание, безусловно, повышает активность зрительского восприятия, способствует выработке у аудитории собственной точки зрения. Таким образом, интрига не только удерживает зрителя у экрана, но и реализует воспитывающую функцию - приучает анализировать, выносить собственные суждения.Необходимо обратить внимание на специальные сюжеты, подготовленные корреспондентами программы. В них, как правило, представлены занимательные факты из "истории вопроса", при этом информация подается сжато, энергично. Так, например, в короткий сюжет программы "Времена" от 13.03.2005 корреспондент Павел Пчелкин уместил все важные события периода перестройки: приход Горбачева к власти, курс на ускорение социально-экономического развития, заслуги Горбачева в области международных отношений, Афганистан, Чернобыль, курс на Перестройку и гласность, парад суверенитетов, августовский путч 1991 года. Комментарии журналиста чередовались с кадрами исторической хроники с выступлениями М.С. Горбачева.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41
|
