Почти у всех народов, не только европейских - это мощный, раскидистый, одиноко стоящий дуб, подпирающий небо, особенно вечнозеленый, скальный. Но наряду с дубом повсеместно почитались виноград, ольха, рябина, вяз, тис - в зависимости от ареала их произрастания.

Усеверных кафиров таким деревом был орех с восемнадцатью ветвями. Греки почитали дуб наряду с оливой, и священным. ясенем «мелия», известным и римлянам императорской эпохи. А в Месопотамии, где дуб почти не растет, его место заступил кедр. Скандинавы восхищались своим Иггдрасилем - Мировым Деревом: «Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни». И под одним из этих корней таился источник великана-мудреца Мимира, источник знания и мудрости.

Прощло еще одно тысячелетие - и наконец-то вступила в полные права «весна Вселенной», как назвал ее персидско-таджикский поэт Фирдоуси. Но мало радости принесла она людям. В Европе разразился невиданный катаклизм: загордившись и возомнив себя богоравным, человек утратил божественную благодать, и родился Мировой Змей, и землю покрыли воды потопа. Культ змей - символов трех стихий: земли, воды и огня (солнца) - возник именно тогда. Это, собственно, даже не змеи, а трехглавые Драконы -Вритра, или Ахи, у индийцев, Герион, Тифон и Пифон у греков, Змей Горыныч у восточных славян. Только Мировой Змей скандинавов - Ермунганд - был одноглавым, хотя внушал ничуть не меньший трепет. То была эпоха, когда произошел раздел Вселенной, когда родились старшие братья богов - индийские асуры, иранские агуры, греческие куреты, скандинавские асы, британские эсы, месопотамские ануннаки, когда «средний мир» (Мидгард), населенный людьми, в ужасе ожидал своего конца. И все уничтожает потоп…

Сами же мифы явились следствием осмысления мира и. самих себя. Человек искал свой исток. И находил его, складывая первые сюжеты.

В ковчеге спасался индийский Ману, сопровождаемый семью мудрецами: его влек по морю Индра в облике огромной рыбы. Но это, пожалуй, единственный пример, когда на роль первопредка выдвинут человек. Сравнительный анализ аналогичных мифов других народов наводит на мысль об утере какого-то звена в индийских сказаниях. У ирландцев жизнь людям дал лосось Кетилль, а у скандинавов - Эмбла (Ольха) и Аск (Ясень). Возможно, это осколки одного и того же мифа, тогда в нем может фигурировать еще и Ху - один из высших богов британской Кельтики, известный из нескольких надписей доримского времени. Именно Ху прекратил потоп, возникнув из расступившихся хлябей в виде огромного чудовища и разогнав собою воду (так британцы объясняли причину высоких приливов и отливов). После этого Ху обернулся горбатым быком и научил людей земледелию и разным ремеслам. У большинства других народов жизнь после этого потопа - акт божественного Творения, связанный, как правило, с землей и водой. Из грязи, оставленной схлынувшими водами, лепит первых людей Прометей. Иранцы производят себя от Гайамарта, вылепленного из земли, и блудницы Джех,а вавилоняне произошли из глины, замешенной на крови убитого Мирового Змея. По-видимому, в это же время утверждаются в мифах и божественные птицы - прежде всего орел и ворон. Орел Индры, Зевса и Одина, голубь Ноя, сова Афины, вороны Одина (известны их имена - Мунин и Хугин), иранская волшебная птица Симург (арабская Анка), ближневосточная - Феникс (Красная), индийская и исламская Рухх (по-арабски - «дух»), славянские Могуль, Жар-птица (тот же Феникс), Алконост, Гамаюн, Сирии и птица Мораны. Многие из них изображались с человеческой головой на птичьем туловище, или наоборот. Неважно, что в разных странах и мифологических системах они появятся в разное время. И что славянская Сирин - это не что иное, как сова Афины, утвердившаяся к северу от Греции под этим именем. К началу 8-го тысячелетия до н. э. человечество стояло на пороге великих открытий.

Связь между этим миром и потусторонним осуществляется главным образом через озера и пруды. Тот, кто отваживается броситься в них, тем самым переправляется в иной мир... В этих глубинах живут и боги, а не только властитель мертвых... В это верят многие племена Гиндукуша. По мнению кафиров, «небо не расположено над землей, а постепенно на-чинается там, где заканчивается горная долина, в зоне чистых горных вершин и снегов. Озеро, лежащее под самыми альпийскими лугами, считается родиной богов. Здесь растет также то могучее дерево, которое является символом людей и богов. Река соединяет небо со средней зоной, где живут кафиры, и с царством мертвых близ выхода из долины». Точно такие же поверья и точно такие же озера существовали, если можно так сказать, «на другом конце географии». Жителей Рюгена и сегодня еще охватывает невольный суеверный трепет, когда они в центре дремучего леса Бухенвальд приближаются к священному озеру своих предков - Студенц, в чьих водах еще во времена Тацита омывалась повозка богини Нерт после того, как она, укрытая покрывалами, от нескромных взоров, проезжала через этот остров. Влачившие ее корову и сопровождавшие этот кортеж рабы немедленно утап-ливались в Студенце: то была жертва богине. И никто не смел забросить снасти в воды озера, буквально кишевшие рыбой. Германцы называли эту богиню Гертой, скандинавы - Ёрд, те и другие - Холле, Хольдой или Хулле (Благосклонной).

Писатель, профессор Дерптского университета А.С. Кайсаров, подытоживая изыскания XVIII века по части мифологии (в том числе и изыскания Ломоносова), присоединяется к мнению своих предшественников, что «русские нимфы, или наяды», которые почти никогда не причиняют людям зла, а русалки - сплошь и рядом. Наяды внешне ничем не отличаются от обычных женщин, отчего частенько во-влекаются в греховные шалости с богами. Русалки же имеют несчастье быть обладательницами рыбьего хвоста вместо ног, тщательно ими скрываемого. Наконец, наяды принадлежали исключительно к слабому полу, подобно тому, как черные эльфы - к сильному, тогда как русалки... Было время, когда русалки подразделялись на женщин и мужчин, лишь потом они утратили свою вторую ипостась - примерно в начале прошлого века или чуть раньше.

А совсем в глубокой древности водные духи были мужчинами, причем вполне безобидными - как наяды. В Богемии и Моравии такой «русал» носил имя Водник. Этот пожилой длиннобородый Мужичок с зелеными зубами и зелеными волосами из тины, выбивающимися из-под зеленой шляпы, обитает в реках и морях и весьма опасен для, купающихся девушек, хотя от него можно отделать-ся принесением в жертву черных животных. Его шведский аналог Стрёмкарл (Речник) - изумительный музыкант, способный запустить в пляс все подводное царство, как и Садко в чертогах Морского (а на самом деле озерного) царя. За определенную плату - черного ягненка или белого козленка - он может обучить своему искусству любого желающего. Норвежцы поклоняются духу водопада и называют его соответственно: Фоссегрим. Венды, особенно в Лаузице (славянской Лужице), почитали женского водяного духа (как правило, стирающего в реке свою рубашку), но, вопреки всякой логике, называли его традиционно - Водяной. В различных частях Европы к югу от балтийского побережья обитали никсы - мужчины и женщины.

Никсы-русалки мало напоминают никсов-водяных, разве что цветом своих необыкновенно длинных и густых волос, .которые они часами могут расчесывать золотым гребнем, раскачиваясь при этом на деревьях, сидя на морских волнах или прибрежных скалах в зыбком сиянии утренних лучей, либо нежась на солнечном лужке близ воды, перебрасываясь веселыми шутками или что-то напевая. На Руси их называли шутовками и берегинями, в Шотландии - кельпи, во Франции - морганами, кравшими играющих у воды детей, в Бретани - ночными прачками, явно родственными вендскому Водяному. Южные славяне звали их вилами. Это были прекрасные вещие крылатые девы с благоухающими венками на распущенных волосах, обитавшие в колодцах.

Их считали подательницами плодотворящих дождей и охранительницами посевов.

Случается, что русалки приходят, к людям сами, тогда они наряжаются в одежды, принятые в данной местности, и их присутствие может выдать только какая-нибудь малозаметная деталь, например, влажный кончик фартука. Кельты предпочитают видеть их лунной летней или промозглой осенней ночью - в просторных и невесомых белых одеждах, и с маленькой островерхой щапочкой-невидимкой на голове. Потеря этой шапочки чревата для никсы тем же, что и для эльфа: она не может вернуться домой, пока не обретет ее вновь. Лунное сияние моря или пенные барашки в волнах - это, по мне-нию кельтов, белорунные стада овец, которых пасут русалки. То, что русалки как-то связывались с луной, доказательств не требует. Еще чаще никсы, (и мужчины и женщины) бродят у воды в облике благородного белого коня, готового послужить любому повстречавшему его человеку.

Но горе оседлавшему его! Улучив момент, этот оборотень сигает далеко в озеро или в море и исчезает в его пучине вместе с седоком. Люди все еще могли лишь робко мечтать о том, чтобы подчинить себе коня, хотя, вероятно, какие-то попытки уже предпринимались. Возможно, отголоски этих легенд ожили в ирландских мифах о конях фоморов и в греческих - о конях Гелиоса и Посейдона. В Ирландии, где предания о никсах поражают своим обилием и причудливой фантазией, Финляндии и Шотландии водяные имеют исконный облик лосося (как ирландский Финтан или девушка-лосось «Калевалы»), а на Гебридских, Оркнейских и Шетландских островах - тюленя или дельфина, считавшихся священными животными также и у греков. Только при выходе на сушу они принимают человеческий вид, и лишь хвост постоянно напоминает об их родной стихии.

По мере того как человек осознавал свое место под солнцем, менялись и его представления о духах природы - эльфах и никсах. Те уже не могут обойтись без людей, и их визиты в селения становятся явлением обыденным. «Несмотря на свою власть и силу, - пытается осмыслить в конце минувшего столетия писатель П. Н. Полевой, - эльфы очень часто нуждаются в помощи людей и должны бывают обыкновенно прибегать к ней в следующих трех случаях. Во-первых, они очень часто просит у людей взаймы хлеба, извиняясь тем, что их хлеб еще не вышел из печи, а дети голодны, есть просят, причем они действительно через два-три часа всегда отплачивали за хлеб, данный им, свежим, теплым и ароматным печением. Во-вторых, весьма часто нанимают они. у людей залы и другие комнаты на ночь, прося позволения играть в них свадьбу, за что всегда щедро награждают хозяев своими подарками. В-третьих, они бывает призывают людей, когда хотят решить какой-нибудь спор или собираются делить общее сокровище. Люди в последнем случае часто бывали очень несправедливы к эльфам, да нередко обманывали их и во всем остальном... И наконец возбудили в них такую ненависть к себе, что те совершенно отказались от сношений с людьми, перестали помогать им в нужде и труде и во многих местах покинули даже свой кров и выселились в другие места...

Не лев, а именно конь был тогда царственным животным. Об этом свидетельствуют находки археологов: например, каменный скипетр в виде конской головы, обнаруженный на северо-западном побережье Черного моря и датируемый 4-м тысячелетием до н. э., или нечто вроде каменного жезла, увенчанного конской головой, - из Восточного Казахстана, изготовленное чуть позже. Имена, включающие в себя «ашва» (конь), нередки в индийских мифах: река Ашванади, «конское» Мировое Дерево ашваттха («конским» было и Мировое Дерево скандинавов - Иггдрасиль, что означает «конь Игга», то есть Одина). Еще больше коней в скандинавских сагах.

Лошадиную голову имела статуя Деметры в аркадском городе Фигалии. В колеснице или на белом коне шествовал царь богов Индра. Кони, особенно белые, приносили счастье и удачу. В это нетрудно поверить, если вспомнить, что отнюдь не все армии тех времён располагали конницей и не на каждом поле тащило плуг это послушное животное. Далеко не везде бытовал праздник покровителя конских пастухов-ночлежников вроде русского Овсеня или латышского Усеня, отмечавшийся 23 апреля. Славяне ещё в христианские времена конские черепа закапывали под своими порогами, чтобы никакое несчастье не смогло проникнуть в дом. Позднее они под порогами поселили добрых домовых - охранителей жилищ. Конские же черепа перекочевали повыше: их стали укреплять над дверью, как карфагеняне свои маски, а в христианскую эпоху заменили деревянными изображениями - коньками кровли. Теперь нечистая сила не могла попасть в дом ни под каким видом: внизу был всегда начеку домовой, вверху её отпугивал конёк, а замочную скважину надёжно охраняла подкова.

В образе кобылицы первоначально славяне чтили плодородную землю, следуя в этом примеру аркадян с их богиней плодородия и земледелия Деметрой. Лишь позднее богиня приобрела антропоморфные черты, а разномастная пара коней стала её неотъемлемым атрибутом. Но если учесть, что культ её возник, когда славяне составляли единую общность с германцами и кельтами, можно предположить, что это известная кельтская богиня земли Эпона, чьё имя означает Хозяйка коней ( epos - лошадь); тогда она сама была всадницей, а справа и слева от неё изображались два коня или два всадника.

Высшее своё существо славяне обозначали словом «бог». Пришло ли оно к ним непосредственно с индоевропейской прародины ( bhaga по-санскритски - благо, податель благ) или значительно позднее его занесли скифы (древнеиранское baga с тем же значением) - неясно. Но самый вероятный претендент на роль первоисточника - верховный громовержец ариев - Богай.

В последствии слово «бог» вошло конечным слогом в именах многих славянских богов, наряду с ещё одним - «гаст». Германцы из племени маркоманнов называли Харигастом (Господином воинов) Водана, - этот эпитет прочитан на шлеме, найденном в Нергау. Встреча.тся у них и такие имена, как Альпигаст (Господин гор) и Салигаст (возможно, Господин ивы). У антов - возможных предков славян - также засвидетельствованы имена Ардагаст, Доброгаст, Келагаст. Их носили цари и вельможи, ведущие свой род от богов.

По-видимому, конечный слог в именах других небожителей - вит - тоже общеиндоевропейского характера. На санскрите viti означает свет, а vidja - это волшебное знание, наука чародейства, носитель же ее - видьядхар (ведун). На древнеанглийском witan - мудрый, знающий. Священные книги «Веды», как уже говорилось, означают «знание». В некоторых областях Гиндукуша по-хожим и явно родственным словом битан обозначают шамана, а словами вечи, вьячи, вутр - ведьму. Возможно, здесь есть этимологическая связь о другим индийским словом - видью (свет, молния). Древние европейцы, объединив понятия видьядхар и видью, получили новое - вит. В скандинавских странах оно стало прозвищем Одина. Слышится оно и в имени змея Граввитнира, ведь змея считается олицетворением мудрости. Похожее имя славянского карлика Мёдвитнир напоминает о том, что в его облике почитался отношение господин леса - медведь, ведающий медом, или что этот божок имел прямое к хмельным напиткам, так как чаще всего они приготавливались из меда, а слово «мед» произошло от санскритского mada - опьянение. В персидском известно слово «бут» - идол, кумир и производное от него - бутане, храм (между прочим, близко по звучанию и название материала, из которого воздвигались идолы и строились храмы: бат, камень). Персы называли бога Шиву - Бут, возможно слегка переиначив Вит. В «Слове о полку Игореве» отсюда, очевидно, пошло «время Бусово» - языческое время или, хотя и менее вероятно время владычества индов (либо норманнов).

Что же касается скандинавов, то у них понятием «вит» стал обозначаться белый цвет. В эддической «Песни о Вёлунде», например, упоминается некая Сванхвит (Лебяжьебелая).

Но и прежние значения не исчезли: видья превратилось в ведьму (в сагах родоначальник ведьм - Видольф, тезка литовских Витовтов и Витольдов) и в вёльву - так назывались скандинавские пророчицы, а после прихода патриархата - в волхва. Стоит вспомнить и прозвища Одина - Видур и Видрир…

Таким образом, все эти три детерминатива - бог, гаст и вит, прежде чем стать слогами в божественных именах, сами были именами богов, тезками финикийских Адона и Ваала, германского Друда и вавилонского Бела: все они-- «господа». Общеславянский Гасто слился с другим демоническим существом - Маровитом. Бог впоследствии был отождествлен с Триглавом. У славян Вит стал считаться богом справедливости и мести (право мести было у них очень почетным). Он оставил свое имя болгарской реке Вит, городам Витебску в России, Витербо в Италии, Виткуки в Албании, Виттену и Витлиху в Германии.

Персонификацией Добра и Зла у славян, особенно у северных вендов, были сыновья Рода (творца Вселенной, бога неба и дождя) - Бнлбог (он же Гилбог, Добребог) и Чернобог (или Лютобог, злебог). Они-то вместе с отцом о объединились в образе Триглава - славянской Тримурти: Род играл в ней роль Брахмы, Белбог - Вишну, Чернобог - Шивы.

Философское учение о раци и зирнитре

Потусторонний мир, густо заселённый воображением первобытного человека, сделался двойственным - как и мир реальный. Злу было противопоставлено добро, силе - разум, черному - белое, колдовству - дельный совет. Это был основополагающий принцип индийской философии, воспринятый, однако, не всеми народами. Аналогичная борьба света и тьмы, бога и дьявола прослеживается у иранцев, буддистов, египтян. Верховная троица индийских богов - Тримурти - дала толчок созданию божественных триад практически всеми мифотворцами.

Птица Дио навлекала всяческие беды (позднее она получила второе имя - Алконост, слившись с греческой птицей скорби Алкионой, Гамаюн подавал надежду, а Сирии приносил долгожданную радость. Со временем эта «птичья троица» воплотилась в подлинно философском учении о раци и зирнитре. Раци - это славянский (прежде всего вендский и польский) принцип добра и зла. Каждое из этих понятий имело своего бога, выступавшего то как советчик (раци), то как волшебник или колдовская сила (зирнитра). Такого, вероятно, больше не найти ни в одной языческой религии Европы. Зато эта идея присутствует во всех восточных культах.

Белбог - один из древнейших и, вероятно, общий для всей Индоевропы. В Месопотамии он утвердился под именем Дагана - весеннего бога грома и дождя. В Ирландии его почитали под именем Дагды («хороший, добрый бог»).Впоследствии он возвратился в славянские земли как Догода - бог западного, мягкого и ласкового ветра, приносящего весну. Позднее Догода превратился общеславянского бога весны, ясной погоды и безоблачного неба - Погоду. И когда славяне говорили: «Распогодилось» или «Сегодня стоит погода» - это означало, что погода именно хорошая, добрая. Изображения Белбога до нас не дошли, хотя в Киеве, где он также почитался как повелитель грома, ему был сооружён храм.

Что же касается его антипода Чернобога, то он олицетворял собой злое начало высшего ранга, его имя по сей день носит гора километрах в 50-ти восточнее Дрездена. Ему прислуживали боги низшего ранга, скорее даже не боги, а демоны (Черт, Чарт). К злым божествам венды относили также Хелу, явно родственную уже упоминавшеёся скандинавской богине Хель.

В числе важнейших был праздник проводов зимы, разыгрывавшийся в разных странах и в разное время, но по удивительно сходному ритуалу. И это сходство выдает его возраст, уводит к культу умирающих и воскресающих богов. Смена времен года, изменения звездного неба и состояния земной растительности - все подводило к этой мысли. Различия в репертуарах зависели лишь от географических причин, на них только и нужно вводить поправку, помнить, что в Грецию весну приносила ласточка, а в Скандинавию - ворона. В Ирландии и Англии, весна начинается в феврале. У славян, финно-угров и германцев расправа с Мораной, Марцанной, Смертницей, Кисой совпадала обычно с масленицей или пасхой.

Главным праздником кельтов был самайн. Он отмечался в ночь на 1 ноября. Скот загонялся в стойла, и вся Кельтика погружалась в беспробудный мрак - ни одного огонька, кроме звезд, если небо было безоблачным. Затем облаченные в белое друиды, каждый в своей епархии, торжественно зажигали трением священные костры Бригиты из строго определенных сортов дерева, собранного жителями загодя, а их песнопения эхом откликались во всех уголках страны - везде, где стояло хоть какое-нибудь изваяние или алтарь. У костров приносились жертвы (вплоть до средневековья человеческие), потом от главного огня затепливались тысячи других на алтарях и в домашних очагах, и после непродолжительных молитв начинались веселые пиры, игры и состязания. Добрый великан Дагда с огромной палицей и его жена Войн вступали в единоборство с богинями разрушения Морриган и Бодб. Призом служили хорошая погода и обильный урожай в предстоящем году. Словно крышки сосудов, откидывались верхушки холмов, и их обитатели выходили к людям, чтобы принять участие в праздничном разгуле, погадать или выполнить какую-нибудь просьбу. Через неделю все возвращалось на свои места, и наступала власть злой одноглазой Кайлеах (Старухи). Может быть, так эвфемистически называли в преданиях Морану.

В конце января Кайлеах отправлялась на Остров молодости, отыскивала в глухой чащобе источник с «живой» водой и 1 февраля являлась из леса юной и прекрасной Бригитой. По ее примеру люди в этот день умывались росой или снеготалом. Имя богини произошло от кельтского brig - сила, и она вполне оправдывала его. Бригита разрушала ею же созданные ковы и давала урожай, одевала землю цветами и зеленью, покровительствовала семье, охраняла дома от пожара и согревала моря и реки, погружая в них свои руки. Эта «девушка - старуха» очень напоминает германскую Хольду, славянскую Полудницу-Ржаницу и некоторых других двойственных персонажей. Словом, наступала весна, умершая природа возрождалась к новой жизни. Прошлогодние снопы наряжались в женские платья и участвовали в празднике Бригиты - прямая противоположность сожжению кукол Мораны.

А в ночь на 1 мая, накануне первого выгона скота на пастбища, с первым проблеском зари друиды вновь зажигали на холмах огни Бритты, и почти в точности повторялся ритуал самайна, с той лишь разницей, что между кострами трижды прогоняли скот - по паре животных от каждого стада. Так приходил пастушеский праздник солнечного Бельтана с умыванием росой, гаданиями, играми и пирами. Аналогичный весенний праздник знали многие народы, например японцы, называвшие его тосигоино мацури. Они пересаживали в этот день саженцы риса на поля и возжигали священный огонь (обряд гома). А славяне приносили жертвы Ладе, Лелю и Диду (в некоторых поздних документах он выведен под именем Бода). Но у них была и более близкая параллель празднику Бельтана - пастушеский праздник Овсеня (Авсеня, Усиньша), покровителя лошадей. Его символом была пара лошадей как на празднике Бельтана, а символы близнецов - два хлеба - бросались в огонь вместе с куском жира. На эти дни праздников приходилось большинство свадеб: плодородие земное и плодородие человеческое были составными частями целого - Природы. Древние германцы выбирали себе невест только в мае.

Однако ни кельты, ни славяне, ни германцы, как уже говорилось, не успели завершить строительство своих пантеонов. Лишь бесформенные осколки уцелели в сочинениях хронистов, отчаянно противоречащих друг другу, безбожно перевирающих имена, подменяющих факты домыслами и перемежающих все это безудержной фантазией. Однако кое-что уловить все-таки можно. Например, ясно выделяются триады - основа основ вся-кого пантеона. Вот одна из них: Окопирн (воздух), Перкунс (огонь) и Тримпс (вода). Ее считают главной, у германцев этим богам соответствуют Гес (его жертвы вешались), Таранис (его жертвы сжигались) и Тевтат (его жертвы топились, как жертвы Нерт), а у восточных славян - крылатый Симаргл, знойный Дажьбог и дождливая Макошь. Это три состояния неба - кельтско-германского Луга, славянского Сварога. Тримпс потом раздвоился на морского бога Аптримпса и бога рек и источников Потримпса. Потримпс образовал две новые триады: с Перкунсом и Пикколсом (юность, зрелость и старость), с Тримпсом и Антримпсом. Потрнмпса и Антримпса можно сопоставить с Белбогом (добро, мир, земля, раци) и Чернобогом (зло, война, преисподняя, зирнитра), поскольку их «родителя» Тримпса обычно уверенно отождествляют с Триглавом, даже по имени.

Все эти и многие другие тройственные союзы древних богов заменил в конечном счете один - христианская Троица.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14