Решением хозяйственного суда г. Минска от 21 февраля 2005 г. отказано в иске ОАО «А» к ООО «Б» о признании дополнительного соглашения № 1 от 27 февраля 2004 г. к договору № 01/473 от 6 августа 2003 г. недействительным.

Как вытекает из материалов дела, 6 августа 2003 г. был заключен договор поставки, согласно которому ОАО «А» принимает в собственность у ООО «Б» оборудование общей стоимостью 1 299 576 000 руб., что эквивалентно на дату составления договора 626 000 дол. США. Возможность изменения цены и сроков поставки товара была предусмотрена договором. В дальнейшем сторонами было подписано дополнительное соглашение, согласно которому общая стоимость поставляемого по договору товара определена в размере 1 639 192 168 руб. (762 060,52 дол. США), что обусловлено изменением ценообразующих факторов и дополнительной комплектацией.

Впоследствии ОАО «А» обратился в суд с иском о признании дополнительного соглашения недействительным, считая что оно заключено под влиянием обмана (ст. 180 ГК). Обман, по мнению истца, заключается в предоставлении ответчиком сведений о повышении стоимости поставляемого оборудования заводами-изготовителями, что не соответствует информации, содержащейся в полученных на его запросы ответах заводов-изготовителей. Вместе с тем материалами дела подтверждается, что истец до подписания оспариваемого дополнительного соглашения владел информацией о повышении стоимости оборудования.

Представитель ответчика иск не признал, указав в частности на то, что истцом не представлено доказательств умышленного целенаправленного введения его в заблуждение относительно фактов, которые могут повлиять на заключение сделки. Исходя из принципа свободы договора, истец мог отказаться от заключения дополнительного соглашения и не изменять первоначальные обязательства, кроме того истцу никто не чинил препятствий действовать добросовестно и разумно и получить имеющую значения для него информацию непосредственно у заводов-изготовителей до подписания дополнительного соглашения.

Принимая решение, суд исходил из следующего. Являясь участниками современного гражданского оборота, истец и ответчик, руководствуясь нормами ст. 391 ГК, закрепляющей свободу договора, сами определили условия заключенного дополнительного соглашения к договору. Принимая во внимание, что истец не представил доказательств наличия в оспариваемой сделке дефекта воли, а также того, что его контрагент умышленно совершил обманные действия и намеренно создал ложное представление у него для побуждения к заключению дополнительного соглашения, суд не нашел оснований для признания данной сделки недействительной по ст. 180 ГК как совершенной под влиянием обмана, то есть с прямым умыслом [365].

Проведенный автором анализ материалов судебной практики дает основания для вывода о том, что наиболее часто в судебной практике применяется принцип свободы договора. К этому принципу часто обращаются субъекты гражданского права для обоснования своих исковых требований [369]. Требованиями данного принципа руководствуются и суды при вынесении решений.

Так, постановлением кассационной коллегии Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 27 апреля 2005 г. решение хозяйственного суда оставлено без изменения, а кассационная жалоба Ш. на решение хозяйственного суда по делу по иску Ш. о признании недействительным дополнительного соглашения к договору - без удовлетворения на основании следующего.

Правоотношения между сторонами возникли на основании договора об оказании юридических услуг, в соответствии с которым истец оказывал ответчику юридические услуги по защите его имущественных прав, дополнительного соглашения к этому договору. Согласно п. 1-3 дополнительного соглашения ответчик принял на себя обязательство перечислить в установленный срок истцу денежные средства (основной долг), а истец обязывался снять свои требования о выплате процентов за пользование чужими денежными средствами и пени. Предусматривалось, что если ответчик частично или полностью не выполнит обязательство по перечислению основного долга в срок до 31 декабря 2002 г., то за истцом сохраняется право требовать выплаты ответчиком всего причитающегося долга (основного долга, пени и процентов за пользование чужими денежными средствами). Исходя из материалов дела, данное обязательство по оплате ответчик исполнил надлежащим образом.

В дальнейшем истец обратился с иском о признании недействительным дополнительного соглашения в части отказа истца от выплаты пени, процентов на основании п. 1 ст. 180 ГК. По мнению истца, дополнительное соглашение в оспариваемой части совершено под влиянием угрозы со стороны представителя ответчика. Угроза заключалась в предложении представителя ответчика заключить дополнительное соглашение на условиях отказа истца от взыскания пени и неустойки, что зафиксировано в п. 2 дополнительного соглашения, и в предупреждении о том, что в противном случае ответчик обратится в суд. Угроза, по мнению истца, была значительной, затрагивающей существенные имущественные и неимущественные интересы истца, реальной, поскольку исходила от директора ответчика, противоправной - была направлена на отречение от прав, установленных договором, что нарушает ст. 58 Конституции Республики Беларусь, в соответствии с которой никто не может быть понужден к отказу от своих прав. Кроме того, истец считает, что был вынужден заключить дополнительное соглашение в оспариваемой части (кабальную сделку) вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем ответчик воспользовался.

Суд оставил без внимания доводы истца, пытавшегося квалифицировать данную сделку как кабальную, поскольку предпринимательская деятельность носит самостоятельный инициативный характер и осуществляется предпринимателем на свой риск, его просчеты в коммерческой деятельности, конъюнктура рынка сами по себе не могут являться условиями кабальности совершенных им сделок. При рассмотрении дела судом не было также установлено сознательное использование ответчиком при совершении сделки тяжелых обстоятельств, сложившихся у истца. Дополнительное соглашение совершено сторонами в соответствии с принципом свободы договора, путем взаимных уступок: истец отказывается от взыскания пени, процентов, ответчик осуществляет оплату основного долга во внеочередном порядке. Оно не содержит односторонних выгод для ответчика и не является крайне невыгодным для истца. Тот факт, что совершая дополнительное соглашение истец сделал уступку ответчику, отказавшись от взыскания пени и процентов, и при этом субъективно оценивал это обстоятельство как невыгодное для себя, не может служить достаточным основанием для признания сделки кабальной [344].

Автором проанализированы и другие судебные решения, в которых суд руководствовался требованиями принципа свободы договора [357; 368; 359; 373; 375]. В некоторых случаях суды ссылаются также на требования принципа (ст. 2 ГК) и на требования гражданско-правовой нормы о свободе договора (ст. 391 ГК) [378; 380; 381]. Вместе с тем следует отметить, что чаще суд ссылается не на требования свободы договора как принципа гражданского права, а на положения материальной нормы ст. 391 ГК, закрепляющей норму о свободе договора и его содержание [326; 355; 361; 360; 367; 368; 370; 379].

Принцип свободы договора является наиболее востребованным из принципов гражданского права по следующим причинам. Во-первых, он находит наиболее яркое проявление в договорном праве, которому посвящено более половины содержащихся в ГК норм. Вследствие этого и большинство споров, рассматриваемых хозяйственными судами Республики Беларусь, касаются порядка заключения, изменения и расторжения договоров. Во-вторых, Высший Хозяйственный Суд Республики Беларусь неоднократно указывал на необходимость соблюдения принципа свободы договора в своих разъяснениях [247; 255; 289; 301], а также письмах [244; 288; 313]. Кроме того, в Постановлении Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 16 декабря 1999 г. № 16 «О применении норм Гражданского кодекса Республики Беларусь, регулирующих заключение, изменение и расторжение договоров» указано на то, что каждый договор должен отвечать требованиям ст. 2 и 391 ГК (принцип свободы договора); п. 3 ст. 155 ГК (наличие согласованной воли сторон для заключения договора); ст. 161, 162, 164, 165 ГК (соблюдение соответствующей формы); ст. 392 ГК (соответствие договора законодательству); ст. 402 ГК (согласование сторонами договора всех его существенных условий) (ч. 1 п. 2) [281]. В постановлении Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 23 декабря 2005 г. № 33 «О некоторых вопросах рассмотрения споров, вытекающих из договора строительного подряда» обращено внимание нижестоящих судов на необходимость руководствоваться требованиями принципа диспозитивности [258], являющегося, на наш взгляд, составной частью принципа свободы договора.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что при вынесении решений суды руководствуются принципами, названными ст. 2 ГК Республики Беларусь. Вместе с тем общеобязательное значение некоторых принципов вытекает не из факта их нормативного закрепления, а из факта толкования норм гражданского законодательства, поскольку гражданское законодательство основывается также на «иных принципах, закрепленных в Конституции Республики Беларусь, других актах законодательства, а равно следующих из содержания и смысла гражданско-правовых норм (ст. 2 ГК)». В некоторых случаях суд ссылается на конституционные принципы.

Хозяйственный суд Брестской области рассмотрел 29 мая 2003 г. в открытом судебном заседании дело по иску Пинского горисполкома к банку «Б» Полесское отделение г. Пинск, КУТП «В» г. Пинск об освобождении имущества от ареста.

Пинский горисполком обратился в хозяйственный суд с заявлением об освобождении имущества от ареста (исключение из акта описи). В обоснование своих требований истец ссылался на то, что судебным исполнителем было описано имущество, которое на основании решения собственника готовилось к передаче другому лицу. КУТП «В» распоряжался данным имуществом на праве хозяйственного ведения. Банк «Б» с исковыми требованиями не согласен по тем основаниям, что опись имущества произведена в рамках исполнительного производства, по которому взыскателем является банк. На момент составления акта описи никакой информации о принадлежности описанного имущества иному лицу, чем должник, у судебного исполнителя не было. Сам должник считает, что ответчиком должно быть то лицо, которому данное имущество передано.

Судом установлено, что акт ареста имущества составлен 4 марта 2002 г., а решение горисполкома № 200 о реорганизации КУТП «В» принято 5 марта 2002 г. Представители горисполкома в предыдущих заседаниях поясняли суду, что решение готовилось заблаговременно, должник был уведомлен об изъятии спорного имущества. Но при составлении акта описи имущества должник не информировал об этом представителя службы судебных исполнителей, а последний не поставил в известность собственника о предстоящем аресте имущества. Таким образом, собственник принял решение в рамках Закона Республики Беларусь «О местном управлении и самоуправлении в Республике Беларусь» и распорядился имуществом, принадлежащим ему на праве собственности.

Суд пришел к выводу о том, что неприкосновенность и защита права собственности является конституционным принципом. Согласно п. 1 ч. 2 ст. 236 ГК принудительное изъятие имущества у собственника допускается в случае обращения взыскания на имущество по обязательствам. В силу п. 2 ст. 238 ГК право собственности на имущество, на которое обращено взыскание, прекращается у собственника с момента возникновения права собственности у лица, к которому переходит это имущество. Право собственности на арестованные здания магазинов № 1, № 2, расположенные в г. Пинске, осталось у истца, из чего следует, что его требование об освобождении имущества от ареста обоснованно и подлежит удовлетворению.

Вопрос о прекращении исполнительного производства должен быть решен в установленном законодательством порядке. В то же время предъявление иска об освобождении имущества от ареста не препятствует обращению взыскания на имущество должника, в отношении которого иск об освобождении не предъявлялся. На основании изложенного суд решил удовлетворить исковые требования в полном объеме [356].

Суды ссылаются не только на принципы, текстуально закрепленные в нормах гражданского законодательства, но и на принципы, не получившие такого закрепления. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь 25 сентября 2003 г. № 10 «О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей» указывается: «Судам надлежит иметь в виду, что на исполнителя, выполняющего обязанности по осуществлению гарантийного ремонта товара (вещи), возлагается и обязанность по хранению товара, переданного для ремонта. К таким отношениям применяются нормы ГК о договоре хранения, если иное не предусмотрено Законом. В частности, хранение товара в период гарантийного ремонта производится исполнителем безвозмездно, поскольку Закон исходит из принципа освобождения потребителя от любых расходов, связанных с восстановлением его прав» (п. 9) [278].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45