Рис 3. Сеялка зернотуковая со сменными рабочими органами СЗП-3,6А-02А (Вид сбоку)

Председатель колхоза «Александровское» Шеденко А.Н. и корреспондент газеты «Советская Сибирь» Маленко В.А. на поле 46 га с гумусом почвы 2 % южный чернозем. По почвенной диагностике здесь мог вырасти урожай пшеницы на уровне 13,4 ц/га, предшественник -- однолетние травы. Фактически, впервые за историю этого поля получен урожай пшеницы «Омская-24» в 42 ц/га. Посев сделан сеялкой СЗП-3,6А0,2Б, т.е. «густо-пусто» без удобрений. Это поле заставило задуматься, так ли хорошо мы знаем, чем питается растение, кто ему помогает сотворять это чудо. Как березы, растущие на железобетонной плите крыши гаража, как многие деревья, живущие на голых скалах в горах, эта пшеница получила дополнительную космическую энергию через коллективный разум растений.

Впервые в ООО «Покровское» Быстроистокского района Алтайского края на площади 40 га выращена пшеница методом «густо-пусто» с урожаем 32 ц/га.

Поскольку еще несовершенная конструкция с железными прикатывающими катками, на которые переносился вес всей сеялки, создавала корку на полосе посева, то по этой причине удвоения урожая не получилось (только 50%, на контроле 21,3 ц/га). Учитывая этот результат, в конструкцию сеялки были внесены существенные изменения: вес сеялки был оставлен на ее резиновых двух колесах, которые служат катками, дополнительно эти 2 полосы посева пробораниваются, а шесть резиновых катков нулевого давления обеспечивают умеренное прикаты-вание полос посева.

Еще раз об очесе вместо жатвы Уважаемая редакция!

Статья «Очес вместо жатвы», опубликованная в журнале «Техника и оборудование для села» в ноябре 2001 г., заставила меня высказать свое мнение об использовании очесывающих жаток (адаптеров).

Из-за сильного износа, незначительного обновления за последние десять лет комбайнового парка в стране складывается сложная обстановка с уборкой сельскохозяйственных культур, в первую очередь, зерновых. Сельхозтоваропроизводители ввиду отсутствия средств не могут приобретать уборочные машины. Алтайскому краю в ближайшие годы необходимо закупить 8 тыс. комбайнов типа «Енисей» («Руслан»), на это требуется около 10 млрд руб. При сегодняшних ценах на сельхозпродукцию таких денег селу не накопить и за десять лет.

Выход из создавшейся ситуации возможен путем использования бескомбайновой уборки. Ключевая машина при этой технологии -- очесывающий адаптер. Речь идет о стационарном обмолоте.

В 80-е годы в стране была попытка перехода на стационарный обмолот путем косовицы, измельчения и доставки большей части выращенной биологической массы на стационарную молотилку или складирования ее в скирды для последующего обмолота. Первая технология не нашла распространения из-за резкого увеличения объема перевозок, вторая -- из-за проблем последующего обмолота (ухудшались дороги, погодные условия, не было техники для разборки скирд, да и она не исключала комбайн).

С появлением очесывающего адаптера появилась реальная возможность вернуться к стационарному обмолоту, снизив при этом в 4-5 раз объем перевозимой массы.

В 1993-1994 гг. Красноярский комбайновый завод выпустил опытную партию очесывающих адаптеров. В 2001 г. наше предприятие восстановило и проверило в работе в СПК «Искра» Топчихинского района Алтайского края такой адаптер, проанализировало потери и состав очесываемой массы. Потери после его прохода были в 4-5 раза ниже по сравнению с жаткой прямого комбайнирования, а в очесанной массе зерно составляло 70%. Если эту массу перевозить на стационарную молотилку, то объем грузоперевозок уменьшился бы в 5 раз против того, который был при косовице хлебов, измельчении и вывозки на стационарный обмолот.

Но дело в том, что и в мировой практике, и красноярские комбай-ностроители пытаются за счет очесывания колосьев повысить производительность комбайна.

Может быть, сделать адаптер прицепным, и тогда один трактор с тележкой и адаптером собирал бы колосья, а другой отвозил их на стационарную молотилку. Имея сменные тележки, можно обеспечить непрерывную работу агрегата. Выгода этой технологии очевидна.

Я посчитал: чтобы обеспечить уборку урожая без комбайнов, среднему хозяйству (5000 га зерновых) потребуется затратить 3,6 млн. руб., а для комбайновой уборки (с учетом приобретения комбайнов) -- 25 млн. руб. При этом расход горючего при бескомбайновой уборке снижается в 3 раза, без дополнительных затрат собирается и используется в животноводстве ценный корм -- полова. Никаких проблем не представит и солома, оставшаяся на корню. Прицепной адаптер оборудуется измельчительным устройством (шредором), т.е. валом с плавающими ножами, который измельчает солому на корню и разбрасывает по полю. При необходимости путем демонтажа отдельных ножей можно оставлять высокие кулисы для снегонакопления.

Мои попытки осуществить хотя бы небольшой пилотный проект пока не находят финансовой поддержки, а без нее не изготовить прицепные адаптеры, стационарную молотилку, не оборудовать тележки. К тому же ряд ученых края не считает это направление перспективным.

Мне бы очень хотелось услышать мнение ученых и практиков по этому вопросу, а может быть и найдутся люди, готовые вместе с нами осуществить этот проект.

А.И. Хоменко, ген. директор Алтайского центра новых агротехнологий и машин

Органическое сельское хозяйство (журнал «Экономика сельского хозяйства России», № 4,2004)

Органическое сельское хозяйство в современном понимании этого термина возникло в 20--30-е гг. XX столетия, когда в основном были определены его концептуальные положения и принципы технологии. Но лишь чуть больше 10 лет назад, в начале 1990-х гг., практически синхронно в Западной Европе и Северной Америке началось то, что по праву может быть названо «органическим бумом», -- отмечает кандидат сельскохозяйственных наук, преподаватель Российского университета дружбы народов.

В Европе почти одновременно увеличивались площади органического земледелия и количество хозяйств, занимающихся им. Оба показателя убедительно и однозначно доказывают, что радикальные изменения начались в 1991 -- 1993 гг. с небольшими отклонениями по странам. Причина этого очевидна -- именно в те годы на уровне Евросоюза (ЕС) активно обсуждались, а затем были приняты постановления о приоритетном развитии органического сектора.

Эксперты полагают, что здесь сказалось не только выделение бюджетных средств ЕС для стимулирования конверсии. Не менее важен был психологический фактор, так как фермеры получили официальные заверения, что это не кратковременная кампания, а долгосрочный курс европейского сельского хозяйства. Такие гарантии на общеевропейском уровне убедили многих фермеров принять очень непростое для них решение принципиально изменить технологии сельхозпроиз-водства. Повлияли также'обещания руководства ЕС и национальных правительств оказать информационную поддержку для проведения конверсии. Но, пожалуй, еще более весомым аргументом стало выделение фермерам субсидий на эти цели. В начальный период они существенно различались по объемам, срокам предоставления (от 2 до 5 лет), значению типа угодий фермеров и возделываемых ими культур и др. Но с годами проверка вариантов позволила, во-первых, сделать почти одинаковыми размеры и формы субсидий в странах-членах ЕС, а во-вторых, отработать технологию их выделения и контроля за использованием этих средств.

При анализе международного рынка органической продукции и конкурентоспособности ее производителей нельзя не учитывать огромное влияние государственной поддержки, которая может маскировать реальную себестоимость такой продукции. Уровень этой поддержки для сельского хозяйства в целом колеблется в очень большом диапазоне даже по развитым государствам.

Следует подчеркнуть, что в органическом секторе сельского хозяйства кроме общих субсидий также выделяются весьма значительные в некоторых странах специальные дотации. Это еще более осложняет ситуацию на рынке органических продуктов. Так, фермеры США, где такие дотации отсутствуют, сетуют на преимущественное положение их конкурентов из стран, в которых органическое сельхозпроизводство поддерживается. Все это свидетельствует о том, что международный рынок органической продукции еще находится в стадии формирования.

Наблюдается опережающий рост спроса на органические продукты, благодаря чему появился новый сектор сельского хозяйства, включающий фермеров, перерабатывающие предприятия и систему маркетинга с соответствующей инфраструктурой. Объем продаж органического продовольствия в мире достиг, по разным оценкам, 35--40 млрд долл.

Системообразующей характеристикой современного агропромышленного комплекса является последовательное увеличение роли конечного потребителя. Эволюция его требований -- главный фактор развития сельхозпроизводства, действующий через промежуточные звенья системы. По всем прогнозам, значение данного фактора еще более возрастет в ближайшее десятилетие.

Именно роль потребителей и необходимость обособления органических продуктов от «нечистых» потребовало также идентификации продукции, произведенной органическим методом. С этой целью в США и Евросоюзе была введена официальная маркировка, а в документах по стандартизации детально оговорена информация, выносимая на этикетки органических продуктов. Как и в США, в ЕС знак соответствия стандарту экопродуктов ставится только на те из них, в которых содержится не менее 95% компонентов, произведенных органическим методом.

Самым важным можно считать то, что в 2000 г. органический сектор сельского хозяйства преодолел экономический и психологически очень значимый пороги. Впервые в обычных супермаркетах США органической продукции было продано больше, чем в специализированных магазинах и на фермерских рынках вместе взятых. На первый взгляд, такое заключение может вызвать недоумение, но оно полностью обосновано, если исходить из логики американского большого бизнеса. Этот факт свидетельствует о начале нового этапа истории органического сельского хозяйства, о его включении в систему агропродо-вольственного комплекса США со своими правилами игры. Ведущими игроками на органическом поле становятся корпорации, осуществляющие производство и маркетинг продовольствия.

Ярослав Горчаков, Москва «Агроэкологическии вестник»

Леонид Бударин, обозреватель «ЛЭ»

Если поглубже покопаться в древнейшей и не очень истории, поучиться у отцов-праотцев найдется чему.

Вплоть до XX века главными хлебными злаками на Руси были озимая рожь, яровые овёс и ячмень, что обусловлено неприхотливостью этих культур.

В России всякое начинание тогда лишь находит признание, если оно прошло апробацию на Западе.

С высоты XXI века мы снисходительно взираем на «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». И считаем ниже своего достоинства чему-либо учиться у пращуров, отстоящих от нас на десятки поколений. Впрочем, и опытом предыдущих колен мы пренебрегаем столь же надменно: сами с усами. Хотя, если поглубже покопаться в древней и не очень истории, поучиться у отцов-праотцев найдется чему.

Иностранцы, в XVI--XVII веках зачастившие в набиравшую силу Московию, если не страдали предвзятостью и высокомерием, с удивлением отмечали умение русских крестьян в суровых климатических условиях и находясь в рабском положении получать урожаи хлебов, какие их западным коллегам и присниться не могли. Да и нам, вооруженным генетикой и новейшими технологиями, урожаи эти кажутся фантастическими.

Итальянец Александр Гваньини (1538--1614) побывал в России в период царствования Ивана Грозного и сочинил одно из первых «Описаний Московии», довольно объективное. Среди прочего он кратко охарактеризовал составлявшие Московское государство земли. Вот, к примеру, что он пишет по существу о нынешней Московской области: «Московитская провинция не очень обширна и не слишком плодородна, так как почва повсюду песчаная. К этому добавляется неумеренная и часто суровая неустойчивость климата». Но тут же отмечает: «Хлебом и местными овощами она изобилует». Земля же Владимирской «провинции так плодородна, что из одного мадия пшеницы родится часто двадцать, а иногда двадцать пять мадиев» (то есть сам-двадцать или сам-двадцать пять, как было принято считать урожайность на Руси: отношение объема брошенного в землю зерна к объему взятого с нее урожая). И уж вовсе сказочно плодородна Рязанщина: «Это княжество плодороднее всех других провинций Московии; там отдельные зерна хлеба обыкновенно родят по два и больше колосьев, стебли которых растут гак густо, что сквозь них не без труда пробираются лошади и не могут взлететь перепела».

О том же пишет уроженец Курляндии (Западная Латвия) Яков Рей-тенфельс в 70-х годах XVII века: «Из прочих областей Рязань отличается таким плодородием, что часто из одного зерна вырастают на одном стебле два-три колоса».

После московского путешествия Гваньини осел в Польше и 18 лет был комендантом принадлежавшего ей тогда города Витебска (ныне в Белоруссии). Здесь-то он и постиг секрет необычайной урожайности зерновых, коим поделился в одной из своих хроник. Витебская земля граничила со смоленской, и агротехника у белорусских и русских крестьян была одинаковой.

Вплоть до XX века главными хлебными злаками на Руси были озимая рожь, яровые овес и ячмень, что обусловлено неприхотливостью этих культур, устойчивостью к болезням и способностью давать приемлемый урожай на небогатых почвах (сам-три -- сам-пять). Рожь занимала около половины всех посевов, поскольку она «прочнее в зернах и в муке, нежели пшеница, и в солод годится лучше, и парение пив и квасов без ржаного солода хорошо и здорово быть не может». «Овёс же из ярового севу почитает земледелец за главной по той причине, что онаго на домашний расход к содержанию лошадей требуется больше. В крупах он лучше и прочнее всякого хлеба». Ячмень, или жито, был самой скороспелой из злаковых культур (вегетационный период 8--9 недель против 12--18 недель у яровой ржи) и славился «урожаем на всяких землях». Да и какие же пиво и брага без ячменя!

Пшеница занимала среди посевов незначительное место, поскольку «заглушается пухом, костром и другими худыми травами, недозрев или в самый налив ложится на землю, и большая половина сопревшая с пустыми колосьями приходит», как писал в 1760-х годах Андрей Тимофеевич Болотов (1738--1833), один из основоположников российской агрономической науки.

Секрет необычайной урожайности хлебных культур, как установил «веронец, золотой рыцарь и начальник пехоты» Александр Гваньини, заключался в способе их посева. «К двум частям ячменя примешивают третью часть ржи, и эту смесь сеют весной а урочное время. Ячмень дозревает и убирается с поля в то же самое лето. Рожь же из-под ячменя, едва поднявшаяся из земли, оставляется на зиму. На следующий год рожь бывает так урожайна и густа, что через нее с трудом можно проехать верхом, и так высока, что едва можно видеть едущего верхом человека. Притом одно зерно дает тридцать и более «колосьев».

О таком же способе сева писали уже во второй половине XVIII века любознательные современники. В Вологодской губернии «на подсеках сеют ячмень весною вместе с рожью и, когда ячмень поспеет, то оной сожнут, а остальную ржаную озимь вытравят. В будущий год тут изрядная рожь родится. И так на оной земле всегда два хлеба снимают». В Вышневолоцком уезде Тверской губернии «на новых сечах рожь иногда сеют с ячменем, что называется подсевом.

Сжав ячмень, рожь оставляют к будущему году, собирая таким образом два хлеба за одною работою и на одной земле».

Поэт Якуб Колас, классик белорусской советской литературы, в 1952 году воспроизвел на опытной делянке старинный рецепт, и рожь у него дала урожай сам-семьсот. А колосья многостебельных растений имели длину 12--14 сантиметров. Когда результатами опыта поэт-классик поделился на страницах газеты, то подвергся высокомерному разносу со стороны представителей официальной науки.

Служивший в «золотой век» Екатерины II при императорском Летнем дворце старшим садовником немец Андрей Эклебен на спор добился рекордного урожая ржи и пшеницы, о чем по поручению императрицы поведал публике Ломоносов на страницах «Санкт-Петербургских ведомостей» от 7 сентября 1764 года. У Эклебена «почти всякое зерно взошло многочисленными колесами, наподобие кустов. В одном из оных из единого посеянного зерна вышло 2375 зерен. В другом кусте начтено 47 Колосов спелых да 12 неспелых, из коих один колос состоял из 62 зерен, а всех в целом кусту было 2523 зерна весом 10,5 золотника (1 золотник = 4,26 г)».

Урожайность сам-сорок и поныне считается едва ли не запредельной. Но чтобы злаки дали сам-пятьсот, сам-семьсот и даже сам-две тысячи пятьсот двадцать три -- это уж, простите, ни в какие ворота не лезет. Но свидетельство такого авторитета, как Михайло Васильевич Ломоносов, вряд ли кто решится подвергнуть сомнению.

Первое время свой секрет императорский садовник держал в тайне, однако когда убедился, что больших дивидендов на этом не заработает -- высшему свету особенности его способа земледелия были глубоко безразличны, продемонстрировал свою агротехнику «знатным разных чинов особам». «Земля сих полей была совсем простая и без всякого навозу», как убедилась высокая комиссия, проверявшая эффективность изобретения Андрея Эклебена. Предназначенная -для посева рожь была «весьма посредственна и куплена из лавки».

На огороженных и охраняемых опытных полях призванный по этому поводу мужик засеял рожью два из них привычным способом. «Оному мужику на посев ржи отмерено было большими шоколадными чашками, которых он по 13 полных на каждое поле высеял. Оба сии поля, хотя одинаким образом посеяны были, но боронены различно. Потом сам посеял г. Эклебен третье поле совсем другим образом и употребил не более получашки -- следовательно, только 26-ю долю против того, что мужик по обыкновенному образу на одно поле высеял». Свое поле немец вообще не боронил (пояснив, что хорошо обработанная земля «препятствует умножению урожая»), «но сеял обеими руками и, идучи, посеянные семена также обеими ногами зарывал в землю», то есть неглубоко. Но перед посевом зачем-то выдерживал посевной материал между двумя слоями увядающего дерна.

А в 1775 году в журнале «Собрание новостей» Санкт-Петербургской академии наук сообщалось о крестьянине, который обрабатывал посевной материал в растворах извести и какой-то питательной смеси и добивался Таких же результатов: зернышко ржи и ячменя давало 30--40 колосьев. При этом посевного материала расходовалось в четыре раза меньше, чем при традиционном способе сева.

Когда в 1958 году писатель Александр Ильченко рассказал о старорусских способах выращивания небывалых урожаев зерновых, многие земледельцы решили их испытать. В птицесовхозе «Большевик» под Ленинградом по способу Эклебена засеяли 154 гектара. Жать пришлось серпами: комбайны не могли продраться сквозь зеленую стену кустистых хлебов. Израсходовав в пять раз меньше, чем обычно, посевного материала, «большевики» получили под пятьдесят центнеров зерна с гектара. Против обычных 12--14 центнеров. Никто из ученых опытом ленинградцев не заинтересовался. В отличие от Екатерины Великой, которая, узнав о достижениях Эклебена, «повелеть изволили учинить сего большие опыты, вящим рачением и рассмотрением, для изыскания способов, не возможно ли такового расположения производить в знатном количестве для общей пользы». Но в России всякое начинание тогда лишь находит признание, если оно прошло апробацию на Западе. Как с горечью писал Андрей Эклебен, нашлись могущественные люди, которые «стараясь прикрывать свое в том незнание, называли весь опыт обманом». И он не получил развития. Как не получил развития опыт ленинградских земледельцев. И многих-многих других энтузиастов.

Тамбовский фермер Владимир Коневич на исходе уже XX столетия задался целью на своих 130 гектарах засоленных земель выращивать по 100 центнеров на круг. Разбил для начала с помощью бечевки небольшой участок на квадратики и, используя супругу в качестве сеялки точного высева (ей нужно памятник ставить, а не тамбовскому волку, как наметили местные власти. Еще справедливее -- ей и ему), разместил в почве в пересчете на гектар около 7 млн. семян озимой пшеницы в шахматном порядке. Присовокупив к ним нитрофоску. В пересчете опять же на гектар получил 115 центнеров. При средней урожайности по району в пять раз меньше. Растения вымахали столь мощными, что сами подавили сорняки.

Инженер-конструктор в предыдущей жизни, Коневич разработал конструкцию сеялки, заменяющей жену, и подался с документацией по инстанциям в надежде профинансироваться на предмет изготовления опытного образца. В инстанциях ему популярно разъяснили: «Мы не знаем, куда теперешние урожаи девать, а ты хочешь по 120 центнеров собирать» Нет, не нужны нам эклебеновские урожаи, что наглядно доказал 2002 год, вогнавший в долговую яму тысячи хозяйств. У них теперь одна надежда: текущий год, как и прежний, обещает быть не слишком урожайным. Так что цены на зерно непременно опять скакнут вверх. На хлеб, правда, тоже.

А между тем наши неразумные предки находили способы оберегаться от засух, едва ли не ежегодно посещающих те или иные, особенно южные, регионы России. Начав в XVIII веке осваивать земли Северного Кавказа, казаки вскоре убедились, что выращивание хлебов по трехпольной технологии, господствовавшей в остальной России, малопродуктивно даже на черноземах: xj»6 «родился слабее несравненно -- редок соломою, тощ колосом, изредка кустами и притом еще низок в растении и не таков а умолоте». Постепенно казаки Моздокского полка выработали новую технологию вспашки и сева, давшую замечательные результаты.

Пахоту выполняли в очень ранние сроки -- в начале или в середине февраля («Познейше марта месяца никогда не начиналось», -- отмечал в 1785 году наблюдательный современник). Пахали плугами, запрягши по три пары волов, землю выворачивали толстыми пластами. Оставаясь неразбитой, она «содержит под собою некоторого рода влагу, помогающую в возрасте всякого рода хлеба при случае бывающих там таких жаров, которые при самом наливе весьма вредят или совсем заваривают». Сеяли сразу после вспашки, затем боронили «четыре раза но отнюдь не так. чтоб всю землю раздробить мелко, но по одной поверхности». Сняв урожай яровых и не перепахивая землю, после первых дождей засевали ее озимыми: рожью, пшеницей, ячменем. «И потом только заборанивают по четыре раза».

«От сего-то посредства родится там лутчей хлеб -- густой, не имевший никакой нечисти, постороннего рода растений, колосом тучный и составляющий от одного зерна особые кусты, и в умолоте довольно избыточный. Озимовые в самом лутчем урожае родяца до сам-16, просо до сам-125, греча до сам-30, овес сам-18, горох сам-35».

Конечно, было бы наивно полагать, что почти поголовно неграмотные крестьяне, главным орудием которых еще в начале XX века оставалась соха, могли в массовом порядке заимствовать опыт своих удачливых товарищей. Потом за крестьян стали думать начальники, порой имевшие смутные представления об особенностях выращивания хлеба, но наделенные полномочиями даже погоду втискивать в рамки решений. Потом начались кампании по механизации, химизации, мелиорации сельского хозяйства, когда не промышленность подстраивалась под нужды селян, а селяне под нужды промышленности.

Потом был «суп с котом». Мы его еще не расхлебали.

Казаки Моздокского полка выработали новую технологию вспашки и сева, давшую замечательные результаты.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5