- Хорошо, он жил недалеко, и он тоже знал язык листьев, они много общались друг с дружкой.... - А что произошло потом?

    - Девочка все равно очень хотела стать ближе к звездам.
    - И что она сделала?

- Она стала пытаться поговорить со звездами.... Но они ее не слушали, они были слишком высоко, к тому же девочка не понимала их язык. - И тогда....

- Ну хорошо, пусть девочка отправилась в путешествие к звездам. - Как?

- На ракете. Ее помог построить червяк, и они полетели вместе. Они летели очень долго.... - И....

- И червяку стало жарко и сухо возле звезд. Они подлетели довольно близко, и девочка старалась поговорить со звездами, но они все равно ее не слушали.... А червяку становилось все хуже и хуже.... Ему нужна была земля и влага. (Долгая пауза).

    - Что же сделала девочка?

- Она стала просить звезд о помощи. И одна звезда протянула ей руку, и в ней было немного сырой земли. Этого хватило червяку, чтобы не задохнуться.... Но ему все равно было плохо. И звезды были рядом, но девочке уже не хотелось к ним приставать. Она повернула ракету к земле. - Честно?

- (Плачет). Я.... не знаю, почему.... И вот когда она вернулась.... Нет, я не могу дальше.... - Но теперь эта сказка продолжится.

    - Да.... Мне только нужно время....
    - Конечно.
    * * *

Автор. Правда, великолепные образы? Ведь это же чистое описание той самой индивидуации Юнга. Червяк - житель земли, подсознания; и звезды.... Но дело не в этом.... Смотрите, что мы сделали, чтобы сдвинуться с места? Настоящий мужик. Вы взяли решение, противоположное тому, которое было привычным для нее, и это решение сразу изменило сказку. Автор. Да. Почти всем способам решений можно подобрать пару, противоположность. "Мгновенно" - "постепенно", "награда" - "плата", "для других" - "для себя" и так далее, и так далее. И вот что говорит одна маленькая теория: именно противоположность способна максимально нас усилить, расширить, подтолкнуть. Очень четко, всегда можно найти привычные стратегии и попробовать непривычные. Кстати, они же, как правило, - неприятные. Строгая учительница. Через "не хочу"?

Автор. В очень значительной мере да. Хотя и одновременно реализуя вечное подспудное стремление к своему негативу. В этом смысле самые неприятные для нас люди - это те, кто могут нам больше всех дать и научить. И самые неприятные принципы, и самые не свои сказки. Психолог-милашка. Вот это да.... Это надо переварить.

Автор. Так, братцы, быстро - я рассказываю модель идеального человека. Берем два листика, пишем на одном "доброта", на другом "жестокость". Пара противоположностей. Кладем их на пол. Обследуем линию между ними, чувствуем, каково ходить по ней. Находим то место, где мы находимся обычно. Находим то, где мы хотели бы быть. И обязательно обращаем внимание, куда мы зайти буквально не можем. А теперь берем много таких пар: "ум" - "глупость", "творчество" - "автоматизм" и т. д. Их можно собрать в единый круг, где они станут диаметрами. И в этом кругу явно есть области, где мы вообще не появляемся, куда нам вход воспрещен. А вот идеальный человек - он ходит по такому кругу где хочет. Для него каждая область открыта и он может выбирать - когда быть злым, когда добрым, когда .... И так далее. А ключ к этому - ну что вам объяснять? ну пусть кто-нибудь скажет. Психолог-милашка. Ходить туда, куда мы раньше не забредали. Автор. А найти такие места очень просто. Они в аккурат в противоположной стороне от тех, где мы все поле истоптали. Все, ребята, милые, мы заканчиваем. У меня последняя сказка. Критик. А у нас, между прочим, еще не все.... Ну ладно, мы уж после твоей сказки. Автор. Это уже будет послесловие.

Критик. Ничего, задержишься. Это же раз в жизни, и это, между, прочим, сюрприз - тебе же. Автор. Да? Ой.... Ну, хорошо, ребята, все, я уже сам не рад, что эта сказка осталась, она почти и не сказка совсем, но - слушайте.

    * * *

Когда в большой группе людей я просил каждого выбрать какой-то из сказочных атрибутов и стать им, в зале появилось много проблемных завязок, маленьких существ, чудес и дорог в тридевятое царство; но на пятьдесят человек там оказался только один счастливый конец. Мы уже говорили, что сказка обречена на хороший конец. (Возможно, это мы обречены на то, чтобы считать этот конец хорошим). Но если отбросить эпитеты, ясно: сказка подходит к концу. И от этого нам.... Пытаясь разобраться в собственных неоднозначных отношениях с окончанием сказки, я прихожу вот к чему. * * *

Сказка описывает схему, программу, чертеж, сценарий поведения. Когда этот сцена-рий создан людьми, я радуюсь его завершению. Я не встречал ни одного людского сценария, который требовал бы целой человеческой жизни. Прошли - получили - расплатились. Многие из нас боятся выйти из сценария. Жизнь, свободную от жестких предписаний и правил, они чувствуют пустотой. Это образ актера (о гениальный Берн! ) - когда спектакль окончен, как бы ни были долги овации, ты выходишь в ночь, один - и исчезаешь. Жизнь может казаться пустотой или переполненным морем других существ, ролей и сценариев - как кому повезло. Мы можем сколько угодно интеллектуально понимать цен-ность второго взгляда, но человеческими сценариями он редко предусмотрен, а духов-ное развитие - вещь слишком сложная и дорогая. Мы боимся окончания сказки, хотя знаем, что она должна закончиться. Часто именно у этого самого конца и проходит основ-ная часть жизни. * * *

Но есть другие сценарии. В нас самих есть какие-то другие модели развития, неуловимые, но могущественные силы, приводящие к тому, что когда-то мы влюбляемся, когда-то задумываемся о смысле, осознаем суетность, плачем просто так, познаем Бога и ощущаем душу, даже если нам никто об этом никогда не говорил. В этих сценариях - и в сказках про них - тоже есть концовки, в них также есть явные границы, на которых одна сила передает нас в руки другой. Этим сказкам я больше верю. Их окончаний я часто страшусь. * * *

На каких-то шагах мир - пустыня. На каких-то нет мгновения, которое можно потратить зря. На каких-то понятия "мир" и "зря" исчезают вместе с понятиями цели и тебя самого. Многие сказки длятся вечно.

Плюс есть сказка о том, что можно прожить без искажений - без привязанностей - без иллюзий - без сказок. И я - как вы, наверное, уже поняли - верю и тем, и другим, и третьим.

Маленькая теоретическая главка 13 “МЕТАФОРИЧЕСКИЙ ЯЗЫК В ПСИХОТЕРАПИИ (СИМВОЛ ВЕРЫ)” 1. Метафора не есть ловкий трюк влияния на чье-нибудь подсознание. Метафора есть способ образования и существования подсознания как такового. И произносящего ее, и воспринимающего. 2. Как сознание можно представить себе "ороговевшей", упрощенной, струк-турированной и мобильной "верхушкой" подсознания, так обычный язык может представлять собой застывшую, упрощенную, одномерную часть языка метафо-рического. Цель обеих "верхушек" можно представить себе как социализирован-ное общение. Так же, как в нормальном сознательном поведении всегда существуют бес-сознательные элементы, в любой речи "проглядывает" метафорическая основа. 3. В любом человеческом общении можно выделить следующие компоненты: Я (созн. бессозн. ) ТЫ (созн. бессозн. ) Например, в случае общения терапевта и пациента можно представить себе сле-дующие практически одновременные трансакции (обмен информацией): Ст-Сп (сознание терапевта - сознанию пациента, слышимая речь): Как Вы себя чувствуете? Сп-Ст: Плохо. У меня постоянная слабость и головокружение.

Ст-Бп (сознание терапевта - бессознательному пациента): Я беспокоюсь о тебе. Я принимаю твои чувства, какими бы они ни были. Я добрый доктор. У меня есть волшебная мазь. Сп-Бп: Я тебя не знаю.

Бп-Бт: Я - девочка, наступившая на хлеб. Теперь я не сделаю никуда никакого шага - разве что ты знаешь какую-нибудь классную игру? Бт-Бп: Я похож на хлеб. Наверное, ты опять на меня наступишь. Ст-Бт: Чего бы мне такого предпринять?

Бт-Ст: Ты - герой. Ты - большой папа. Ты спасаешь слабых и беззащитных. Так когда-нибудь ты доберешься и до меня. Любая из приведенных здесь фраз является метафорой в том смысле, что содер-жит не прямые, а параллельные и ассоциативные понятия. В "объективном" смысле нет ни хлеба, ни мази, ни головокружения. Назови мы их внутренним со-стоянием, психологической помощью и симптоматикой, реальности мы им не прибавим. 4. Человеческое общение имеет основные свои мотивы и смысл вовсе не на уровне содержания (обмена объективной информацией), а на других уровнях - прежде всего отношенческом и метафорическом (символическом). Отношенческий уровень - "выяснение отношений", прощупывание, нала-живание и поддержка взаимных позиций говорящего и слушающего. Подопле-кой обычных разговоров служат вопросы близости ("Ты меня уважаешь? "), вла-сти и контроля ("Кто здесь главный"), взаимопомощи ("Ты моя мама" - "Нет, крокодил" - Нет, мама! ") Метафорический уровень - символика, выражающая что угодно, но преж-де всего те же отношения с партнером, собственный онтологический статус, же-лания, вытесняемые мысли и чувства. Например, в начинающейся группе прак-тически любая фраза выражает ожидания и предсказания о работе и жизни в группе. Тот, кто говорит о перемене погоды, очень вероятно, настроен на изме-нения в процессе групповой работы; реплика другого, что в такое время он из дома не выходит, может предупреждать, что он в этой работе особо участвовать не намерен. 5. Метафорический язык (сказки, истории, аллегории и т. п. ) является, по сравнению с обычным, более открытой формой общения между сознательными и бессознательными структурами двух людей. В отношении бессознательного можно сказать, что такой язык является более прямой речью. 6. В психотерапевтическом общении, где почти неизбежно активно участвует бессознательное ("терапевт" начинается там, где "сознание" пасует), метафорический язык ценен по нескольким причинам: 1) и 2) Он более, чем обычный, открыт для анализа и понимания. Здесь символика почти ни за что не прячется. Если клиент, "не выходивший из дома", сравнит себя с улиткой или премудрым пескарем, он гораздо более открыто опишет свою жизненную позицию и ожидания. Настолько открыто, что, воз-можно, никакой дальнейший анализ не нужен: проведена точнейшая диагно-стика, в терминах, понятных для бессознательного терапевта ("меланхолик" или "интроверт" терапевту пришлось бы еще переводить для собственного подсоз-нания). 3) Он мощнее по возможности интервенции, то есть терапевтического вмешательства, проходящего в основном от Ст к Бп и от Бт к Бп. Именно сказка и аллегория "западает в душу" пациента, вызывая любые возможные процессы: обострение конфликта, катарсис, определение темы для собственных медитаций. 4) Он легче для восприятия пациентом, поскольку автоматически "усыпляет" сознание - во всяком случае, дает ему долгожданную возможность отключиться. Что более всего наш разум восхищает?

    Что обещает то, что разум запрещает.
    (Ольга Седакова)

7. По тем же самым причинам, как мне кажется, метафорический язык труден для использования. Его употребление способствует взаимодействию сознания и подсознания терапевта (как только он делает хоть шаг в сторону от готовых форм). Можно сказать, что создание и коммуникация метафор прямо пропор-циональна открытости между сознательным и бессознательным у человека, осо-бенно у психотерапевта (человек, который становится психотерапевтом, как правило, имеет двойственные "сильно заряженные" отношения с собственным бессознательным). Трудность использования метафорического языка в психотерапии обу-словлена еще и тем, что он более просто и открыто описывает взаимоотношения между терапевтом и пациентом - опять-таки, часто область полутеней и заморо-чек. 8. Описанная модель сознания и обыденного языка как стерилизованных "верхушек" применима и к психотерапии. Различные формы психотерапии по степени "дружбы" с бессознательным разнятся примерно так же, как языки ма-тематический, разговорный и сказочный. На "твердой" поверхности располага-ется рациональная психотерапия, рядышком - классический гипноз и бихевио-ризм. Это "математика": жесткие правила поведения, рецепты, очень сознатель-ные действия. В глубине "варится" что-то малопонятное, неоформленное: меди-тация, релаксация, музыкальная терапия, где есть "что-то" с "чем-то", влияющие друг на друга неизвестными путями. Формы посередине так или иначе работают на два фронта, способствуя открытому общению сознания и подсознания. Модель НЛП "программируемого" подсознания, как мне кажется, слиш-ком мила и красива, чтобы иметь выход на серьезные бессознательные процес-сы. Наиболее близки и способны работать с ними, по моему мнению, те формы психотерапии, которые совершают свободные путешествия в мире внутреннего опыта, общения и осознавания происходящего, с максимальной готовностью к любому результату. Это психоанализ, трансактный анализ, гештальт, психод-рама и их многочисленные динамические формы. Все они предусматривают: 1) наличие бессознательного у пациента и у психотерапевта;

2) серьезную и постоянную проработку "связей" сознания и бессознатель-ного у психотерапевта при обучении, супервидении, саморефлексии; 3) амбивалентность (двойственность, внутреннюю противоречивость) ос-новных чувств, целей, форм общения и самого процесса психотерапии; 4) использование метафорического языка с переводом на язык разговор-ный. 9. Я полагаю, что исследование и использование метафорического языка способно привести к значительному углублению существующих форм психоте-рапии и созданию новых, способных к интересной и многосторонней работе с бессознательным и - следо-вательно - углублению аутентичной близости между людьми. Это гораздо больше, чем "терапевтические метафоры", с большим тру-дом конструируемые сознательно и почти не работающие. Для такой работы с метафорическим языком необходим постоянный пере-вод символов на уровень непосредственных взаимоотношений, жизненных сце-нариев, цен-ностей и убеждений как пациентов, так и терапевтов Наиболее жиз-неспособным здесь, мне кажется, может быть дельфин, то плывущий в глубине непосредственного опыта, то выныривающий в область обычных поступков и здравого смысла. 10. Я также полагаю, что подобная работа с метафорическим языком не получит значительного распространения, так как открыто общаться с собственным подсознанием и другими людьми вовсе не входит в реальные цели ни психотерапии, ни современной культуры. * * *

    Автор. Ну что, теперь послесловие?

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14