Не удалось сколько-нибудь существенно реформировать финансовую сферу. Президенты 10 ведущих подконтрольных правительству банков назначались президентом Республики Корея по рекомендации министра финансов. В коммерческих официально независимых "городских" банках президенты формально избирались на общем собрании акционеров/но, по существу, их кандидатуры всегда согласовывались с правительством. При этом большинство крупнейших постов в частных финансовых организациях было оккупировано бывшими чивновниками министерства финансов, которые не проявляли особого желания что-либо кардинально менять в банковско-кредитной политике. Сложившеесяstatus quoв целом устраивало ФПГ. За конгломератами сохранялась возможность получения кредитных ресурсов в удобной для них форме и на выгодных условиях. Причем в наибольшей мере за сохранение сложившейся системы среди чеболей ратовали не лидеры, а аутсайдеры.

Таким образом, администрация Ким Ен Сама оказалась неспособной реализовать свою программу. Во многом это произошло потому, что проводилась реформа в жизнь той же бюрократией, ядро которой сложилось в период формирования предыдущей модели развития, чью основу составляли авторитарный режим, сильное вмешательство государства в экономические процессы, захват лидирующих позиций в экономике крупнейшими чеболями. Желая добиться своего избрания в 1992 году президентом и обеспечить как можно более плавный, бесконфликтный переход от авторитарного режима к демократии, Ким Ен Сам пошел на заключение перед выборами компромисса возглавляемой им в ту пору части конструктивной оппозиции с высшей бюрократией. Затем он доверил проведение реформ чиновничеству, которое было психологически, профессионально (а часть его и по корыстным соображениям) не готово к сколько-нибудь заметным переменам. В результате уже на стадии практической подготовки правительственных программ, законов и постановлений их реформаторское содержание было ослаблено, а то и выхолощено, во всяком случае сильно отличалось от первоначальных идей и заявлений Ким Ен Сама и его соратников.

Бюрократия не останавливалась перед применением санкций как против частных фирм, так и против банков, если последние отказывались следовать инструкциям правительства. Тем более что следы финансовых нарушений, как показали события 1996-1997 годов, можно было найти во многих финансовых институтах Южной Кореи. Объявив войну коррупции, Ким Ен Сам активизировал не только критику авторитарных режимов периода правления Ро Дэ У и Чон Ду Хвана, но и деловых кругов (прежде всего чеболей), которые, по его мнению, были тесно связаны с находящимися у власти генералами. Арест обоих бывших экс-президентов и последовавшее за этим расследование финансовых махинаций в высших эшелонах власти повлекли для чеболей негативные последствия. Официальные обвинения были выдвинуты руководителям более 20 чеболей... • ,

Непоследовательная, противоречивая политика администрации Ким Ен Сама негативно отразилась на экономических процессах в стране. Это наглядно проявилось в 1996-1997 годах, когда ухудшение конъюнктуры на внешнем рынке вызвало кризис южнокорейской экономики. Разногласия между ведущими ФПГ и правительством относительно методов преодоления трудностей сохранялись и мешали проведению конструктивной экономической политики. Было упущено время для проведения действенных реформ и осуществления структурных преобразований в народнохозяйственных комплексах.

Период правления Ким Ен Сама наглядно показал не только фатальную неспособность южнокорейского государства предотвращать углубление кризисных явлений в экономике, проводить неангажированную сбалансированную политику в отношении коммерческих структур. Одновременно выявилось, что значительной части крупного бизнеса Южной Кореи присущи неспособность предвидеть назревание кризисных процессов, а также инерционность и негибкость.

Неудачи в проведении реформ не были случайными, они отнюдь не связаны исключительно с недостатками или пороками администраций Чон Ду Хвана, Ро Дэ У или Ким Ен Сама. Основные причины обусловлены тем, что в 60-80-е годы сложились глубоко интегрированные, тесные отношения бюрократии и политической элиты с лидерами бизнеса. Всякое изменение сложившегося положенияозначало бы значительное ограничение экономической власти госаппарата, сокращение численности чиновничества, снижение его политического влияния. В свою очередь ФПГ лишались своего привилегированного положения в бизнесе, обеспечивавшего им доступ к источникам крупных и дешевых кредитов и других льгот. Валютно-финансовый кризис, распространившийся в Восточной Азии в 1997 году, дестабилизировал ситуацию в Южной Корее. Банки этой страны лишились возможности заимствовать на региональном рынке капиталов и потеряли сферу приложения своих инвестиций для проведения высокодоходных операций. Покрывать внутренние финансовые потери оказалось нечем. Кроме того, обвальная девальвация воны на первых порах не столько улучшила позиции экспортеров, , сколько ухудшила условия возвращения внешних долгов. Ряд чеболей (ведущих заемщиков на внешнем рынке), а также крупных банков лишились возможности осуществлять текущие платежи. В результате страна оказалась на грани финансового краха.

В. Г. Гельбрас: В странах формирующихся рынков становление частного предпринимательства—непременное условие успеха преобразований. Естественно, что в данном процессе велика роль государства. В этом плане интересен пример Тайваня и Китая. На Тайване складывание частного бизнеса было длительным и прошло несколько этапов. Первый охватывает 50-е годы. Была проведена аграрная реформа, в результате которой сложился слой трудовых крестьянских хозяйств. Появившиеся тогда первые крестьянские объединения и сельскохозяйственные кооперативы стали важными рычагами экономического воздействия государства на мелкое крестьянское производство. В то же время в стране господствовали крупные государственные корпорации, дававшие около 60% всей промышленной продукции. Но государство уже тогда стимулировало частное производство, давая ему кредиты и налоговые льготы, ограничивая и запрещая соответствующие виды импорта. В результате в 1. 959 году впервые на частных предприятиях было произведено больше продукции, чем на государственных. Второй этап охватил 60-70-е годы. Государство в этот период сконцентрировало усилия на создании крупных фирм в ведущих отраслях экономики. Для конкретной помощи частному сектору в ряде отраслей тяжелой промышленности были организованы специальные центры развития, законодательно поощрялось создание акционерных компаний, слияние средних и мелких предприятий. Наиболее динамично расширялись позиции среднего и крупного капитала. Правительство заботилось и о развитии НИОКР: по закону частные фирмы должны были отчислять на эти цели 0, 8-2% своих доходов (а в некоторых отраслях и больше). Кроме того, такие капиталовложения особо поощрялись государством. При этом государство продолжало поощрять приток иностранного капитала в экономику острова. На третьем этапе - в 80-90-е годы - наиболее важной чертой государственной политики в отношении частного предпринимательства стали процессы приватизации государственных предприятий, сокращение масштабов непосредственного вмешательства государства в производство и распределение, стимулирование частной инвестиционной деятельности. Государство отказалось от регламентации цен на внутреннем рынке, сократило с 35% до 25% налог на прибыль корпораций. При этом оно сохранило контроль за притоком иностранного капитала: с одной стороны, стимулировало его поступление, а с другой - с помощью системы лицензий ограничивало его размеры в стратегически важных отраслях. В сельском хозяйстве государство приступило к поощрению производственной кооперации крестьян при сохранении частной собственности на землю. Правительство также содействовало продаже малоземельными крестьянами своих участков, чтобы ускорить процесс укрупнения хозяйств и специализации аграрного производства. Даже этот краткий перечень свидетельствует о наличии на Тайване целенаправленной долголетней деятельности государства по развитию частного предпринимательства. В результате были обеспечены высокоэффективный рост производства, развитие сферы услуг, непрерывный рост уровня жизни населения. Прямой противоположностью является деятельность партии-государства в Китайской Народной Республике. Здесь до конца 70-х годов частное предпринимательство рассматривалось как абсолютно несовместимое со строительством социализма. Но даже после начала реформ партия-государство не занималось разработкой стратегии и тактики "выращивания" частного бизнеса. Его существование было лишь разрешено под давлением главной проблемы страны - обеспечения рабочими местами многомиллионного населения.

Власти пошли на дифференциацию понятия частного сектора, введя в оборот категории индивидуального и частного хозяйств (в последний вошли заведения, где работают более 5—8 человек, т. е. выходящие за рамки семейных хозяйств). Причем партия-государство не стремится к прояснению проблемы форм собственности. Так, заметную долю предприятий, зарегистрированных как "коллективные", фактически составляют частные, характер собственности тысяч и тысяч так называемых волостных и поселковых предприятий на деле вообще не определен. Особенность их существования в том, что на наемный персонал не распространяются гарантии и социальные льготы, характерные для государственного сектора. Действуя таким образом, партия-государство стремится полностью использовать резервы роста производства товаров и услуг, связанные с существованием гигантских масс безработных и аграрным перенаселением. Характерно, что эа прошедшие годы в наибольшем масштабе расширялась занятость на предприятиях смешанных и переходных форм собственности. Но государственный сектор по-прежнему играет ведущую роль в экономике страны.

Однако и роль частного предпринимательства, преодолевающего многочисленные препоны, постоянно растет. Особенно за счет китайских крестьян-арендаторов, чей потенциал целенаправленно используется партией-государством. Крестьяне в поисках средств к существованию вынуждены соглашаться на условия труда и доходы существенно худшие, чем в государственном секторе. Напомню, что в Китае нет частной собственности на землю. И отнюдь не по идейно-политическим мотивам. Главная причина - острый дефицит пахотных земель при беспрецедентном аграрном перенаселении.

Резюмируя, могу сказать, что в Китае партия-государство находится в межеумочном положении. Пойдя на допущение частного бизнеса, оно оказалось не в состоянии сделать следующий шаг—разработать стратегию и тактику его развития. В результате частное предпринимательство, подобно воде в весеннее половодье, преодолевает преграды на своем пути, в том числе развивая "теневую экономику".

Н. А. Симония: Чтобы дополнить картину взаимоотношений государства и частного бизнеса в Юго-Восточной Азии, я попыталась вкратце охарактеризовать эти процессы в Таиланде и Индонезии. Таиланд никогда не был колонией, а потому здесь не существовало колониального государственного сектора, да и иностранные инвестиции были сравнительно незначительны. Видимо, поэтому главным объектом экономической экспансии тайской бюрократии стал местный китайский бизнес, тем более что китайская община здесь была достаточно многочисленной и играла значительную роль в экономике.

Наступление тайской бюрократии на китайский бизнес началось еще в период подъема тайского национализма и трансформации тайской монархии в конституционную в результате армейской "революции сверху" (1932) и затем велось под знаменем "таизации" экономики. Но фактически все свелось к крупномасштабной коррупции в тайских силовых структурах, "оседлавших" китайский бизнес, который в результате был вынужден принять навязанные ему "правила игры". Однако в 60-80-е годы стала преобладать тенденция взаимовыгодного сотрудничества тайской бюрократии и крупного китайского бизнеса. Она развивалась и крепла, несмотря на многочисленные военные перевороты, перемежавшиеся краткими периодами "квазидемократического" гражданского правления. В итоге крупный китайский капитал не остался внакладе: он обрел стабильное положение в обществе, получил значительные государственные льготы, преимущественный доступ к правительственным заказам и т. п.

В последние десятилетия тайско-китайский синтез вышел на уровень бюрократического капитализма и даже (по региональным меркам) ГМК. Ассимилировавшиеся представители местного крупного китайского бизнеса получили доступ к правительственным постам. Однако капитализм в стране укоренен слабо, и Таиланд все еще относится ко второму эшелону "тигров", как и Индонезия. Индонезия для нас особенно интересна, так как формирование бюрократического капитализма там наиболее близко по характеру аналогичным процессам в России. Возможно, это обусловлено сходством некоторых предпосылок. Во-первых, наличием крупного государственного сектора. Во-вторых, правящим классом в Индонезии является государственная бюрократия; бюрократическая традиция превалирует в общественной жизни страны. В-третьих, важный источник "накопления" бюрократического капитала - незаконное присвоение значительных государственных финансовых средств. В-четвертых, в стране изначально был крайне низок уровень национального частного предпринимательства (особенно на Яве, где приживает 2/3 населения страны и до сих пор сильны традиции азиатского способа производства древнейших империй архипелага).

Страницы: 1, 2, 3