С течением времени, однако, оба указанные рукава постепенно сближаются. С одной стороны, публично-правовой характер права на недвижимости и идея семейной собственности стираются: домовладыка приобретает и по отношению к земле свободу распоряжения. С другой стороны, на движимости переносится виндикационный принцип: они начинают защищаться не на деликтном только основании, а на основании их принадлежности такому-то лицу. Jus Quiritium утрачивает значение публичного права и начинает употребляться для обозначения права собственности вообще.

Процесс этого постепенного слияния обоих рукавов и выработки единого понятия dominium ex jure Quiritium, разумеется, во всей своей исторической конкретности скрыт от нас. Но он оставил свои следы в некоторых переживаниях.

С одной стороны, мы имеем в источниках смутные намеки, свидетельствующие о том, что имущество в отдаленную эпоху распадалось на два комплекса, обозначавшиеся выражениями familia и pecunia. Законы XII таблиц, например, регулируя наследование, говорят то о familia, то о pecunia; равным образом, только о pecunia идет речь в положении тех же законов XII таблиц относительно опеки над безумными. Как бы смутны ни были эти намеки, во всяком случае сопоставление их свидетельствует о том, что одни из имущественных объектов в древнейшее время теснее были связаны с семьей (familia) и допускали меньшую свободу распоряжения, чем другие (pecunia). Какие объекты относились к одной категории, какие к другой, - этого мы из самых терминов familia и pecunia вывести не можем; но на помощь здесь приходит другой, уже более известный, исторический факт.

Цивильное право делит все имущественные объекты на res mancipi и nec mancipi. По определению классических юристов (Ulpiani reg. 19. 1), к числу res mancipi относятся земли в Италии (praedia in Italio solo - fundus и domus), затем некоторые из предиальных сервитутов (via, iter, actus, aquaeductus) и, наконец, рабы и рабочий скот (servi et quadrupedes, quae dorso collove domantur, velut boves, muli, equi, asini). Все остальные вещи суть res nec mancipi.

Основное значение этого различия для позднейшего цивильного права заключалось в том, что в то время, как res nec mancipi могли переходить из рук в руки путем простой бесформальной передачи, traditio, для перенесения права собственности на res mancipi необходим был формальный акт mancipatio (к которому присоединилась затем также формальная in jure cessio - Gai. II. 18 и сл.).

Перечисление вещей, входящих в категорию res mancipi, показывает, что это как раз те вещи, которые составляют основу земледельческого крестьянского хозяйства: участок земли и необходимый рабочий инвентарь. Без этого последнего самый земельный участок, на котором сидит крестьянская семья, будет мертвым капиталом, и семья будет лишена возможности хозяйственного существования; известно, например, что у наших крестьян потеря рабочей лошади является обыкновенно началом полного разорения.

Все это заставляет сближать деление вещей на res mancipi и nec mancipi с делением на familia и pecunia и усматривать в первом лишь ослабленный отголосок второго. Весьма вероятно, что в отмеченном выше процессе постепенного распространения понятия dominium ex jure Quiritium на движимые вещи первыми, на которых это понятие было распространено, явились именно рабы и рабочий скот: служа необходимым условием нормального хозяйственного существования семьи, они, вместе с fundus и domus, стали обозначаться и термином familia. Первоначальная неотчуждаемость земельного участка с течением времени отпала, но желание оградить интересы семьи сказывается еще в том, что для отчуждения вещей, входящих в состав familia, требуется соблюдение известной торжественной публичной формы. К тому же, с установлением ценза именно эти вещи имеют главное значение для определения имущественного положения гражданина (res censui censendo); вследствие этого было желательно, чтобы переход из рук в руки совершался формально и гласно. Таким образом, старое воззрение и новые условия встретились и преобразовали прежнее деление на familia и pecunia в новое - на res mancipi и nec mancipi.

За исключением этого, никаких других различий между вещами по отношению к понятию права собственности в цивильном праве исторической эпохи не существует: собственность уже едина - как по своему содержанию, так и по способам своей защиты.

Но несмотря на свой уже бесспорно частный характер, квиритская собственность все же еще сохраняет некоторые следы своего прежнего публично-правового значения. Так, субъектом ее может быть только римский гражданин или те из иностранцев, которым даровано jus commercii; перегрины не могут иметь квиритского права на вещь. Правда, с течением времени, как известно, и перегрины получили защиту, вследствие чего принадлежащие им вещи стали охранятся нормами jus gentium аналогично праву собственности; но право перегрина на вещь не есть квиритская собственность. Вследствие этого рядом с системой цивильных или квиритских вещных прав в Риме мало-помалу появилась особая система перегринских прав - особая перегринская собственность и т.д.

С другой стороны, истинное jus Quiritium могло быть только на земли, входящие в состав римской территории в полном смысле слова, то есть с распространением гражданства на всю Италию, - только на praedia in Italico solo. Земли провинциальные объектом частного квиритского права даже для римских граждан быть не могли: они рассматривались, как общее достояние всего римского народа, причем владение отдельных лиц теми или другими участками провинциальной земли характеризовалось не как dominium, а как possessio. В то время как эти провинциальные possessiones были обложены податью, квиритская собственность на praedia Italica в период республики была от всяких налогов свободна, вследствие чего свобода от податей в то время рассматривалась, как неотъемлемое качество самого права квиритской собственности. Хотя таким образом владение провинциальными землями теоретически не было настоящей собственностью, но практически оно, конечно, провинциальными судами охранялось, как собственность, вследствие чего с появлением провинций возникла новая юридическая категория - собственность провинциальная, со своими особыми нормами и особыми средствами охраны.

Как мы знаем, собственность, тяготея в принципе к своей полноте и неограниченности, в действительности положительным предписанием закона может быть ограничена в том или другом отношении, как в интересах общего блага, так и в интересах мирного соседского сожительства. Таким ограничениям подвержена и квиритская собственность уже в старом цивильном праве, причем эти ограничения установлены в интересах соседей. Городской характер древнеримского поселения и естественная при этом скученность жилищ делает это явление понятным.

Уже законам XII таблиц известен целый ряд подобных ограничений. Важнейшие из них состоят в следующем: а) Собственник обязан оставлять по своей меже свободной (для прохода, проезда, поворота плуга) полосу земли в 2 1/2 фута - так называемую ambitus. b) Собственник обязан терпеть ветви, перевешивающиеся с дерева соседа, если они находятся на высоте не менее 15 футов. c) Собственник должен допускать соседа на свой участок через день (tertio quoque die) для собирания плодов, упавших с его дерева. d) Собственник не должен изменять искусственными сооружениями естественного стока дождевой воды; против таких сооружений дается особый иск - actio aquae pluviae arcendae.

Все эти ограничения характерны для мелких хозяйств эпохи законов XII таблиц. С течением времени к ним присоединились другие - например, правило об immissiones: никто не обязан терпеть исходящего от соседнего участка дыма, запаха, шума и т. д., если все эти явления выходят за пределы обычного.

ФОРМЫ ВЕЩНОГО ОБОРОТА

В древнейшее время у всякого народа торговый оборот совершается путем непосредственного обмена, то есть передачи вещей из рук в руки. Однако практические неудобства непосредственного обмена приводят уже очень рано к созданию товара-посредника; таким товаром-посредником были в Риме, как известно, сначала мелкий скот (pecunia, от pecus), а затем металл, и именно медь в слитках (aes rude, raudusculum). Употребление в виде денег слитков металла приводило к тому, что при всякой сделке необходимо было взвешивать слитки и удостоверяться в их чистоте, для чего служил удар слитком по весам. Когда еще позже стала чеканиться монета, взвешивание и удар по весам потеряли свой реальный смысл, но еще долго оставались, как неизбежная формальность всякой сделки на деньги.

Древнейшим известным нам способом передачи права квиритской собственности в Риме является mancipatio. Гай (1. 119) описывает ее так: в присутствии не менее пяти нарочно для этой цели приглашенных свидетелей и особого весодержателя - libripens - приобретатель (покупщик) касался рукой приобретаемой вещи и произносил формулу покупки - так, например, если покупался раб, то: "hunc ego hominem ex jure Quiritium meum esse aio isque mihi emptus esto hoc aere aeneaque libra". При этом он ударял маленьким куском меди по весам и передавал его продавцу - "quasi pretii loco", вместо покупной цены.

Все эти формальности свидетельствуют о том, что mancipatio возникла еще в то время, когда в виде денег употреблялся металл в слитках: тогда, очевидно, медь передавалась не в виде маленького куска и не pretii loco, а в таком количестве, в каком было условлено, и в качестве настоящей уплаты; весы были нужны не только для ритуального удара, а для подлинного отвешивания меди; libripens был беспартийным лицом, которое по приглашению сторон являлось со своими весами и производило взвешивание.

В таком естественном виде mancipatio должна была исторически появиться впервые в применении к тем вещам, которые в древнейшее время только и могли быть объектом свободного обмена, то есть к вещам движимым, pecunia. Но затем, с расширением свободы распоряжения, она переносится на familia и делается в дальнейшем специфической формой оборота именно для этих последних вещей, которые и называются поэтому res mancipi. Развитие обмена по отношению к res nec mancipi приводит к тому, что уже очень рано для них допускается переход из рук в руки путем простой передачи - traditio - без каких бы то ни было формальностей.

Сохранившись в интересах публичности для res mancipi, mancipatio подверглась, по-видимому, некоторой регламентации в законах XII таблиц.

Конечно, искони было в обычае совершать mancipatio в присутствии свидетелей, но непременное число "пять", вероятно, обязано своим происхождением положительному предписанию закона. Некоторые из современных ученых (например, еще и теперь Зомм) считают пять свидетелей при mancipatio представителями пяти цензуальных классов, вследствие чего mancipatio кажется им сделкой, совершающейся как бы в присутствии всего народа. Но это мнение едва ли может быть признано правильным: число "пять" есть только minimum, как это явствует из самих слов Гая: "non minus quam quinque testibus". Во всяком случае, вероятно, что этот minimum был установлен для избежания колебаний в жизни законами XII таблиц.

Когда в Риме начали чеканить монету, это обстоятельство не могло не отразиться на mancipatio. Пока покупная цена отвешивалась при самой mancipatio в слитках, вещь и цена переходили в руки контрагентов одновременно; со введением чеканной монеты оказалось, что платеж денег должен происходить вне акта mancipatio, вследствие чего могло случиться, что вещь перейдет в руки покупщика, а продавец денег не получит. Дабы уравновесить положение сторон, законы XII таблиц постановили, что право собственности на вещь переходит к покупщику только тогда, если цена уплачена или каким-нибудь образом обеспечена

Вообще введение монеты мало-помалу совершенно изменило самый внутренний характер mancipatio. Если она возникла как действительная сделка купли-продажи, то теперь, когда цена вышла за пределы акта, формой mancipatio можно было воспользоваться и для других целей - например, для дарения: одаряемый произносил формулу mancipatio и затем передавал дарителю pretii loco какую-нибудь маленькую монетку (venditio nummo uno). Оставаясь по форме куплей-продажей ("emptus mihi esto"), mancipatio по существу превратилась в акт, способный осуществить самые разнообразные отношения между сторонами, самые разнообразные causae. В глазах классических юристов она уже только imaginaria venditio (Gai I. 119). И мы увидим далее, что ею цивильное право широко пользуется для самых различных целей (усыновления, завещания и т. д.).

Уже к старому цивильному праву - во всяком случае к законам XII таблиц - относится установление дополнительной ответственности продавца перед покупщиком по поводу mancipatio. Такая ответственность известна в двух видах: а) если впоследствии окажется, что продавец (манципант) не был собственником манципированной вещи и она будет отобрана от покупщика путем rei vindicatio, то продавец отвечает перед покупщиком in duplum pretii, то есть обязан вернуть полученную цену вдвое. Требование это осуществляется посредством actio auctoritatis, причем, очевидно, ответственность продавца рассматривается, как вид ответственности за furtum nec manifestum. b) При продаже недвижимости существенно было, конечно, указание меры продаваемого участка; если впоследствии окажется, что действительное пространство земли не соответствует объявленной мере, то продавец также отвечает в размерах двойной стоимости недостающей земли - следовательно, так же, как fur nec manifestus. Иск в этом случае носит название actio de modo agri.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8